Белая как снег

Он напивался всего однажды, когда ему было четырнадцать, отцовским вишневым вином. С тех пор не пил ни капли.

– Так что думаете?

Она кивнула на плакат.

– Что-то в этом есть.

Вообще-то Мунк хотел сказать, что у него волосы на голове зашевелились, когда он увидел сюжет картины, но попробовал успокоиться. Они уже не раз заходили в тупик в последнее время. Его психика не выдержит еще одного поражения, уж точно не сегодня.

– Похожи, – спокойно кивнул он.

– Да?

– Очень похожи, но все-таки…

– Что?

– Какова вероятность?

Миа раздраженно посмотрела на него.

– О чем вы? Какова вероятность чего?

– Что это наш преступник?

Мунк свернул на Драмменсвейен и перестроился в левый ряд.

– Да ладно вам. Какова вероятность, что наш преступник, создающий арт-объекты из мертвых тел, визуал, ходил в школу искусств? И нарисовал Оливера Хелльберга голым с барсуком?

– Да, какова вероятность?

– Ну-у…

Она снова прикрыла рот рукой и подняла стекло, когда выхлопы трейлера слишком завоняли.

– Да елки-палки, не знаю я, вы имеете в виду чисто математически?

– Нет, я имею в виду, какова вероятность того, что ты, одетая как грабитель-взломщик из мультфильма, случайно находишь в Вигеландспарке плакат с Оливером Хелльбергом?

– Небольшая.

Миа сидела молча, пока они не свернули к Хольмену.

– Так вы хотите сказать, что не стоит питать надежды? – наконец спросила она.

– Да. Давай отнесемся к этому спокойно. Посмотрим там. Последние дни были… В общем, я не выдержу еще одного разочарования, понимаешь?

– Понимаю, – кивнула Миа, дружески посмотрев на коллегу.

– И еще кое-что…

Он кивнул на бардачок.

– От тебя воняет как от старого алкаша. В бардачке должны быть леденцы, посмотри.

Она скорчила ему рожу, но все же открыла бардачок, нашла пакет леденцов с лакрицей, положила в рот четыре и убрала остальные в карман куртки.

– Вот мы и приехали, – произнес Мунк, заглушив машину.

С тыльной стороны большой роскошной виллы доносились смех и музыка. Вилла была похожа на кукольный дом, только в более спокойных цветах. У ворот стояли две девушки в красивых платьях, а к деревьям были привязаны шарики. Кажется, они вовремя.

– Он что, сегодня? – удивилась Миа, разворачивая плакат.

– Отлично, – сказал Мунк. – Может, у них и еда есть. Ты как? На ногах можешь стоять?

Миа выбралась из «Ауди» и слегка прислонилась к машине.

– Все нормально.

– Точно?

– Ну конечно, мне же двадцать один, а вам, кстати, сколько?

– Сорок два.

– Вот, один из плюсов молодости. У нас похмелье проходит быстрее.

Аккуратно наклонившись и заглянув в машину, она взяла бутылку и допила остатки воды.

– Готова?

– Да.

– Может, снимешь очки?

– Нет. Ну или ладно.

Она медленно сняла их, рукой прикрывая глаза от солнца, несколько раз моргнула и положила очки на сиденье.

– Вот, теперь начальник доволен?

– Тебе нужны капли для глаз.

– Clear eyes? От красноты?

– Да.

– По-моему, они запрещены, но не помешали бы, согласна.

Положив в рот еще один леденец, она прошла вперед шефа к флагам у открытых ворот.

Две девушки, лет девятнадцать-двадцать, обе в разноцветных красивых платьях, улыбнулись им.

– Добро пожаловать, проходите. Шведский стол на заднем дворе. Напитки оплачиваете сами, кладите деньги в корзинку. Все картины написаны выпускниками, все продается. Если что-то купите, мы будем рады.

Им дали листочки с названиями и ценами на все картины.

– Знаете, мы тут кое-кого ищем, – объяснил Мунк, показав свое удостоверение.

Они переглянулись.

– Вот как? Кого же?

– Того, кто нарисовал вот это, – сказала Миа, показав им плакат.

Они обе поморщились.

– Его?

– Ну да.

– Это работа Эмилие.

Мунк и Миа переглянулись.

– Эмилие?

– Да, Эмилие Скуг. Нашей западной милашки. Яблочной королевы.

Они улыбнулись.

– Хорошо, а она сейчас тут?

– Да, отвечает за пунш. Вы найдете ее у оранжевой чаши, она в хардангерском бюнаде, не ошибетесь.

За ними появились новые гости.

– Добро пожаловать, проходите. Шведский стол на заднем дворе…

Миа посмотрела на Мунка, когда они пошли через аллею в весенней зелени. За домом уже вовсю шел праздник. Из колонок в открытых окнах играла веселая музыка, а наряженные довольные молодые люди с бокалами с шампанским ходили туда-сюда.

Она выделялась в роскошном бюнаде, красно-черном, с большой брошью на груди.

– Эмилие Скуг?

Мунк показал удостоверение.

– Да.

– Мы из полиции. Можно вас на пару слов?

Блондинка вопросительно посмотрела на них, отойдя от стола.

– Слушаю. Чем могу помочь?

Миа снова показала плакат.

– Это вы нарисовали?

– Э-э, а что?

– Вы нарисовали эту картину?

– Что?

Она не сразу поняла вопрос.

– А, нет-нет. Это не моя картина. Я только плакат сделала.

– А чья тогда?

– На самом деле я не знаю.

– Как это?

– Я нашла ее, когда убиралась в кладовой. Какого-то бывшего ученика вроде. Вам надо спросить Амунда.

– Можно самому наливать, да?

Улыбчивый парень в костюме и солнечных очках подошел к столу с пуншем.

– Нет, подожди, я налью.

Девушка посмотрела на них, как бы извиняясь.

– Это все? Мне пора…

– А где найти Амунда? – спросила Миа, посмотрев на дом.