Being No One - The Self-Model Theory of Subjectivity

Теперь необходимо ответить на два важных вопроса: Какова связь между логическими и транстемпоральными критериями идентичности? Что именно представляют собой те "феноменальные понятия", которые вновь и вновь появляются в философской литературе? На первый вопрос можно ответить следующим образом. Логические критерии идентичности применяются на металингвистическом уровне. Человек может использовать такие критерии, чтобы решить, использует ли он определенное имя или понятие, например, для обозначения конкретной формы цветового содержания, скажем, красного31. Условия истинности для тождественных утверждений такого рода имеют семантическую природу. В данном случае это означает, что процедуры выяснения истинности таких утверждений должны быть найдены на уровне концептуального анализа. С другой стороны, транстемпоральные критерии идентичности, во втором смысле этого слова, помогают человеку на "внутреннем" объектном уровне, так сказать, различать, является ли некое конкретное состояние - скажем, субъективное переживание красного цвета31 - тем же самым, что и в более ранний момент времени. Внутренний объектный уровень - это уровень сенсорного сознания. Здесь речь идет не об использовании языковых выражений, а об интроспекции3. Мы имеем дело не с концептуальным знанием, а с аттенциональной доступностью, направлением зрительного внимания на неконцептуальное содержание определенных сенсорных состояний или текущих перцептивных процессов. Красный31 или бирюзовый64, максимально детерминированное и простое феноменальное содержание таких состояний, является объектом, идентичность которого должна быть определена во времени. Поскольку это содержание обычно представляется как субкатегориальная характеристика перцептивного объекта, важно отметить, что понятие "объект" в данном случае используется только в эпистемологическом смысле. Сами перцептивные состояния или процессы, о которых идет речь, не имеют концептуальной или пропозициональной природы, поскольку они не являются когнитивными процессами. На этом втором эпистемическом уровне нас должны волновать реальные непрерывности и постоянства, причинно-следственные связи и закономерности, под которые могут быть подведены объекты только что упомянутого типа. Метарепрезентативные критерии, с помощью которых нервная система человека в некоторых случаях может фактически определять транстемпоральную идентичность таких состояний "для себя", также не имеют концептуальной или пропозициональной природы: это микрофункциональные критерии идентичности - причинные свойства конкретных перцептивных состояний, в отношении которых мы можем смело предположить, что эволюционно они оказались успешными и надежными. Очевидно, что на субсимволическом уровне репрезентации соответствующие виды систем достигли функционально адекватного разбиения пространства состояний, лежащего в основе феноменального представления их физической области взаимодействия. Все это может происходить в неязыковом существе, лишенном способности к формированию концептоподобных структур, будь то в ментальном или внешнем носителе; интроспекция1 и интроспекция3 - это субсимволические процессы усиления и распределения ресурсов, а не процессы, производящие репрезентативное содержание в концептуальном формате. Цвета - это не атомы, а "субкатегориальные форматы", области в пространстве состояний, характеризующиеся своими собственными топологическими особенностями. Обладаем ли мы способностью к распознаванию, просто обращая внимание на цвета объектов, воспринимаемых как внешние? Обладает ли, например, интроспекция1 критериями транстемпоральной идентичности для хроматических примитивов? Упомянутый эмпирический материал, кажется, показывает, что для большинства форм простого феноменального содержания и в большинстве перцептивных контекстов мы даже не обладаем критериями идентичности этого второго типа. Однако наш способ говорить о qualia как о феноменальных свойствах первого порядка молчаливо предполагает именно это. Другими словами, определенная простая форма ментального содержания рассматривается так, как если бы она была результатом дискурсивного эпистемического достижения, тогда как в ряде случаев мы имеем лишь недискурсивное, а в подавляющем большинстве случаев, возможно, и вовсе не эпистемическое достижение.

Перейдем ко второму вопросу, касающемуся понятия феноменальных концептов, часто встречающегося в современной литературе (см. Burge 1995, p. 591 f.; Raffman 1993, 1995 [с дальнейшими ссылками], в печати; Loar 1990; Lycan 1990; Rey 1993; Tye 1995, pp. 161 ff., 174 ff., 189 ff.; 1998, p. 468 ff.; 1999, p. 713 ff.; 2000, p. 26 ff.). Прежде всего, следует заметить, что это терминологически неудачная манера изложения; конечно, феноменальными являются не сами понятия. Феноменальные состояния - это нечто конкретное, а понятия - нечто абстрактное. Поэтому необходимо разделить, по крайней мере, следующие случаи: