Being No One - The Self-Model Theory of Subjectivity

Насколько мне известно, существует еще только один класс феноменальных состояний, в которых говорящие иногда постоянно называют себя без использования местоимения "я", а именно во время длительных мистических или духовных переживаний. Общим для обоих классов является то, что феноменальное свойство самости больше не инстанцируется, в то время как когерентная модель реальности как таковой продолжает существовать. Однако пациент с болезнью Котара может выразить свое драматическое и обобщенное эмоциональное переживание непривычности, даже отрицая существование реальности в целом. Феномен эксплицитного отрицания существования нельзя игнорировать, поскольку на уровне эксплицитно отрицаемого содержания он является вторым по распространенности репрезентативным признаком синдрома Котарда, встречающимся в 69 % случаев (Berrios and Luque 1995, p. 187). Таким образом, главный вопрос заключается в том, какая нейрофеноменологическая конфигурация может привести человека к тому, что он (а) будет отрицать свое собственное существование и (б) перестанет использовать личное местоимение "я" (или "я*", если на то пошло; см. раздел 6.4.4)?

Начнем с рассмотрения первого вопроса. Сознательная репрезентация существования кодируется через феноменальную прозрачность, как объясняется в разделах 3.2.7 и 6.2.6. Феноменально мы являемся существами, переживающими содержание определенной активной репрезентации как реальное тогда и только тогда, когда более ранние стадии обработки этой репрезентации аттенционально недоступны для нас. Отсюда следует предсказание, что если Я-модель человека станет полностью непрозрачной, то он будет переживать себя как несуществующего - феноменальное свойство самости больше не будет инстанцировано. Субъектный компонент PMIR такого существа был бы полностью непрозрачным и продолжал бы функционировать в качестве источника перспективы от первого лица только по функциональным причинам, поскольку постоянный источник непрерывного ввода делает его функциональным центром его репрезентативного пространства. Поскольку феноменального "я" как субъекта не будет, такая система не будет иметь PSM в подлинном смысле этого слова, и ее PMIR, строго говоря, будет инстанцировать только функциональную, но не феноменальную перспективу первого лица. Я считаю это естественным объяснением длительных духовных и мистических переживаний, о которых говорилось выше, но не буду развивать эту линию мысли здесь. Вторая логическая возможность заключается в том, что в экстремальных конфигурациях Котара существование отрицается, поскольку ПСМ больше не существует. Это эмпирически неправдоподобно, поскольку пациенты с болезнью Котара, безусловно, демонстрируют высокую степень сенсомоторной интеграции, связной речи и т. д.; они определенно не находятся в коматозном состоянии или в глубоком сне.

Третья возможность, таким образом, заключается в том, что прозрачная, сознательная Я-модель существует, но это уже не субъект-модель, а только объект-модель. Что-то все еще существует, что-то, что выглядит как модель человека, но что-то совершенно незнакомое, не живое и не феноменальное "я" в акте жизни, восприятия, внимания и мышления. ПСМ утратила эмоциональный слой. ПМИР в таком случае будет не моделью субъект-объектного отношения, а только моделью объектно-объектного отношения. Она будет представлять собой не феноменальную перспективу первого лица, а скорее перспективу первого объекта. Первый объект", по чисто функциональным причинам, сохраняется как инвариантный центр реальности, поскольку он связан с инвариантным источником внутренне генерируемых входных данных. Феноменально этот функциональный центр является местом, где происходят вещи, но все они - как и сам центр - не принадлежат ему. Феноменальное свойство "минности" исчезло из реальности пациента. Как выразился Филипп Герранс (2000):

В этом случае пациентка воспринимает себя не более чем локус, но не опыта - поскольку из-за полного подавления аффекта ее восприятия и когниции не связаны с ее телом, - а регистрации хода событий. (p. 118)