Being No One - The Self-Model Theory of Subjectivity

Синдром чужой руки (впервые описан Гольдштейном в 1908 году; Свитом в 1941 году; термин введен Брионом и Джединаком в 1972 году; Гольдбергом, Майером и Тоглией в 1981 году; важное новое концептуальное разграничение см. в Marchetti and Della Sala 1998) характеризуется глобальным переживанием, при котором пациент обычно хорошо осознает сложные, наблюдаемые движения, выполняемые недоминантной рукой, но в то же время не испытывает соответствующих волевых актов. Субъективно (а также функционально) рука находится "вне контроля", с ощущением межчеловеческого конфликта. Например, пациентка может взять карандаш и начать писать правой рукой, но с ужасом отреагировать, когда на этот факт обратят ее внимание. Тогда она немедленно убирает карандаш, отводит правую руку в сторону левой и показывает, что не она сама инициировала первоначальное действие (Goldberg et al. 1981, p. 684). В другом случае левая рука пациентки нащупывает и хватает близлежащие предметы, выбирает и тянет за одежду и даже хватается за горло во время сна до такой степени, что она, не отрицая телесной принадлежности, называет свою конечность автономным объектом (случай 1 в Banks, Short, Martinez, Latchaw, Ratcliff, and Boller 1989, p. 456). Здесь не только нет явной репрезентации цели, связанной с сознательной Я-моделью, и нет феноменального чувства волевого владения, но мы даже находим атрибуцию квазиличности в терминах агентности и автономии пациентки одной из частей ее тела. Подобные конфликты между частью и целым могут распространяться и на уровень сознательной когнитивной деятельности, например, когда при игре в шашки левая рука пациента (т.е. часть тела, функционально не присвоенная в рамках волевой ПМИР) делает ход, который он не хотел делать, после чего он (т.е, Система в целом, работающая в рамках ПСМ) исправляет ход правой рукой, после чего функциональный модуль реагирует на фрустрацию пациента, повторяя ложный ход (случай 2 в Banks et al. 1989, p. 457).

Центральным моментом является то, что многие такие движения руки явно выглядят как действия, направленные на достижение цели, хотя ни на феноменальном уровне в целом, ни на уровне сознательной саморепрезентации такая репрезентация цели отсутствует. Репрезентации цели, лежащие в их основе, не являются феноменально собственными и, следовательно, не могут быть функционально присвоены. Поэтому они также могут быть открыты для каузальных влияний со стороны окружающей среды. Гешвинд и его коллеги описали случай 68-летней женщины, страдавшей от вызванного инсультом преходящего синдрома чужой руки, причем поражение ограничивалось средней и задней частями тела мозолистого тела:

На 11-й послеоперационный день медперсонал отметил у пациентки левостороннюю слабость и трудности при ходьбе. По словам ее семьи, в течение предыдущих 3 дней она жаловалась на потерю контроля над левой рукой, как будто рука работала сама по себе. Несколько раз она просыпалась от того, что левая рука душила ее, а когда она не спала, левая рука расстегивала пуговицы на платье, разбивала чашки на подносе и дралась с правой рукой, когда отвечала на телефонные звонки. Чтобы не дать левой руке наделать бед, она усмиряла ее правой рукой. Она описывала эту неприятную ситуацию так, будто кто-то "с Луны" управляет ее рукой. (Geschwind, Iacoboni, Mega, Zaidel, Clughesy, and Zaidel, 1995, p. 803)