Беглец (худ. А.Ритов)

— Понесем кроватью, аль так? — спросила одна из них. — Так. Не пройдешь кроватью. Эка, помер не вовремя, царство небесное! Один взял Михаилу за плечи, другой — за ноги, и приподняли: руки Михаилы и полы его халата слабо повисли в воздухе. Третий — это был мужик, похожий на бабу — закрестился, и все трое, беспорядочно стуча ногами и ступая на полы Михаилы, пошли из палаты. груди спавшего старика раздавались свист разноголосое пение. Пашка прислушался взглянул на темные окна и ужасе вскочил с кровати.

— Ма-а-ма! — простонал он басом. И, не дожидаясь ответа, он бросился соседнюю палату.

Тут свет лампадки ночника еле-еле прояснял потемки; больные, потревоженные смертью Михаилы, сидели на своих кроватях; мешаясь тенями, всклоченные, они представлялись шире, выше ростом и, казалось, становились все больше и больше; на крайней кровати углу, где было темнее, сидел мужик и кивал головой и рукой.

Пашка, не разбирая дверей, бросился палату оспенных, оттуда коридор, из коридора влетел большую комнату, где лежали сидели на кроватях чудовища длинными волосами со старушечьими лицами. Пробе жав через женское отделение, он опять очутился коридоре, увидел перила знакомой лестницы и побежал вниз. Тут он узнал приемную, которой сидел утром, и стал искать выходной двери. Задвижка щелкнула, пахнул холодный ветер, и Пашка, спотыкаясь, выбежал на двор. него была одна мысль — бежать и бежать! Дороги он не знал, но был уверен, что если побежит, то непременно очутится дома, у матери. Ночь была пасмурная, но за облаками светила луна. Пашка побежал от крыльца прямо вперед, обогнул сарай наткнулся на густые кусты; постояв немного и подумав, бросился назад к больнице, обежал ее и опять остановился нерешимости: за больничным корпусом белели могильные кресты.

— Ма-амка! — закричал он и бросился назад. Пробегая мимо темных, суровых строений, он увидел одно освещенное окно. Яркое красное пятно в потемках казалось страшным, Пашка, обезумевший от страха, не знавший, куда бежать, повернул к нему. Рядом с окном было крыльцо со ступенями и парадная дверь белой дощечкой; Пашка взбежал на ступени, взглянул окно, и острая, захватывающая радость вдруг овладела им. В окно он увидел веселого, покладистого доктора, который сидел за столом и читал книгу. Смеясь от счастья, Пашка протянул знакомому лицу руки, хотел крикнуть, но неведомая сила сжала его дыхание, ударила по ногам; он покачнулся без чувств повалился на ступени. Когда он пришел себя, было уже светло, очень знакомый голос, обещавший вчера ярмарку, чижей и лисицу, говорил возле него: — Ну, и дурак, Пашка! Разве не дурак? Бить бы тебя, да некому.

ВАНЬКА

Ванька Жуков, девятилетний мальчик, отданный три месяца тому назад в ученье к сапожнику Аляхину, ночь под рождество не ло- жился спать. Дождавшись, когда хозяева подмастерья ушли заутрене, он достал из хозяйского шкапа пузырек с чернилами, ручку с заржавленным пером и, разложив перед со бой измятый лист бумаги, стал писать. Прежде чем вывести первую букву, он несколько раз пугливо оглянулся на двери и окна, покосился на темный образ, по обе стороны которого тянулись полки с колодками, и прерывисто вздохнул. Бумага лежала на скамье, сам он стоял перед скамьей на коленях.