Беги, Люба, беги!

Я сразу поняла, что фамилия участкового производит на нее сильнейшее впечатление. Селедкин вынул удостоверение и, раскрыв, сунул Лидке под нос. Исследовав его самым тщательным образом, подруга снисходительно кивнула:

— Хорошо, проходите! Вот Платова!

И ткнула в меня пальцем.

Мы прошли в комнату. Селедкин приткнулся возле стола, положил перед собой какой-то мятый обрывок бумаги и, подперев рукой голову, уныло предложил:

— Ну, расскажите, что произошло...

Мой рассказ вышел коротким, путаным и крайне неэмоциональным. Во-первых, я не испытывала никакого желания что-либо рассказывать, во-вторых, меня здорово нервировал сержант, расположившийся в кресле возле двери и задорно вертевший автоматом во все стороны. Я плохо разбираюсь в оружии, но глядящий на меня в упор зрачок черного дула затормозил мой мыслительный процесс и заставил путать буквы алфавита. -

Селедкин тяжело вздохнул:

— Что ж... Имеется свидетель происшествия, это очень хорошо... Жора, — обратился он к сержанту, — поди побеседуй с... — участковый глянул на меня.

— Николай Ферапонтов...

— С гражданином Ферапонтовым.

Сержант вышел, и я облегченно вздохнула. В комнате повисла пауза. Только я обрадовалась, что беседа закончена, как снова ожил дверной звонок.

— Кто там? — пискнула Лидка, выходя в коридор.

Ответа я не расслышала, но щелкнул открываемый

замок, и через мгновение в комнате появился капитан Климин. Я вытаращила глаза.

— Здравия желаю! — вскинулся участковый.

— Здравствуйте! — кивнул Климин и посмотрел на меня. — Любовь Петровна, я узнал о происшествии... Что случилось?

О том, что случилось, с энтузиазмом поведал Селедкин. Появление капитана участкового взбодрило и необычайно активизировало.

Я поднялась и, вытеснив из комнаты подругу, кивнула капитану:

— Мы сейчас... чайник поставим!

Убедившись, что оба милиционера остались в комнате, я осторожно притворила за собой дверь кухни.

— Чего это он приперся? — зашептала Лидка, тараща глаза. — Как узнал?

— «Как, как...» — передразнила я. — Откуда я знаю?. Говорила ведь тебе!

Она виновато хлопнула ресницами и возражать не решилась.

— Готова спорить, что через пять минут они оба уйдут... — хмыкнула я.

— Почему?

— Климин сейчас подробно распишет участковому истинное состояние моей душевной конституции. Наверняка он решил, что я снова все подстроила.

— А как же Колька? Он же расскажет тому сержанту...

Я усмехнулась:

— Думаю, Олег насчет Коли Климина просветил.

— Ерунда! — вскинулась Лидка. — Я им все объясню!

— Помалкивала бы! — отмахнулась я. — Во-первых, ты не свидетель, во-вторых...

Тут в коридоре послышалось шуршание, и на кухню заглянул Климин. Следом за ним просочился Селедкин. Мило улыбнувшись, Петр Семенович аккуратненько пристроился на табуреточку:

— Любовь Петровна, я бы хотел кое-что уточнить...

Все, что далее уточнял Климин, служило для достижения одной незамысловатой цели — показать участковому, на что может быть способна моя сотрясенная фантазия.

— Так что же он пытался сделать? Ограбить?

— Нет, — сказала я.

— Тогда, возможно, он имел какие-то... — тут капитан романтично покрутил пятерней в воздухе, — другие намерения?

— Нет.

— Что же он собирался сделать?

— Он собирался меня убить! — ответила я, понимая, что злюсь.

— За что?

— Не знаю.

— А-а-а! — многозначительно протянул капитан и выразительно поглядел на Селедкина. Тот веселел с каждой минутой. — Он был в маске?

-Да.

— И у него был нож?

— Был.

— Почему же он воспользовался им столь неумело? — недоумевал капитан, хмуря брови в прямо-таки отеческой заботе. — Всего лишь вас... оцарапал?

Я чуть было не вспылила, хотя это вовсе не в моем характере.

— Я ему яйца разбила о голову.

— Не понял... — протянул Климин, и милиционеры переглянулись.

— Я разбила о его голову яйца. Куриные, диетические... А потом в подъезд вошел Коля Ферапонтов. Спросите у него.

— Ферапонтов... — задумчиво пробормотал Петр Семенович. — Это... тот самый?

— Что значит «тот самый»?

— Ну-у...который якобы нашел у вас...

— Тот самый.

— Угу! — сказал он удовлетворенно и умолк.

Все-таки я не стерпела:

— Я, конечно, в милиции не работаю... И не очень разбираюсь в том, как допросы вести... Но вам не кажется, что вы мне не те вопросы задаете? Ну, там приметы, рост... Почему вас интересует не то, что он сделал, а зачем?

Климин усмехнулся, отчего мне сразу захотелось треснуть ему по лбу поварешкой.

— Видите ли, Любовь Петровна...В жизни ведь всякое бывает. Бывает, потерпевшие из-за шока все путают. Иной раз сразу и не поймешь, где потерпевший, а где преступник. Случается, обозлится жена на мужа, так чтоб от него отделаться, в тюрьму готова его посадить. Особенно ежели на деньги его виды имеет...

Петр Семенович продолжал свое нехитрое житейское повествование, а я оцепенела, непроизвольно открыв рот. Жена... мужа в тюрьму... деньги...

— Не понимаю, о чем вы говорите?

— Я на примерах поясняю, что в интересах дела необходимо уточнять все подробности. А приметы и так ясны! В темноте... большой... в маске. И яйца на голове!

Я закусила губу и заткнулась.