Беги

– Мне кажется, что он её бьёт. – Кристина положила в тарелку кусок лазаньи и подала её Франческо. – В день твоего рождения я увидела след на её шее. Они, кажется, поссорились.

Муж нахмурился, он был из интеллигентной семьи, где самым грубым ругательством было «Cavolo!». Вроде «блин», хотя дословно переводилось как «капуста».

Кристина положила себе кусок поменьше и налила красного вина. Они сидели на своей просторной террасе с видом на миланские крыши.

– Вкусно, прямо как у мамы, – Франческо подмигнул.

Кристина сделала лазанью под руководством свекрови, иногда ей хотелось «быть хозяюшкой». La casalinga italiana. Это случалось редко, но бывало.

– Я не думаю, что он её бьёт. – Франческо подлил себе вина. – Если бы это произошло, она бы вам рассказала.

Кристина кивнула и дотронулась до руки Франческо:

– Иногда я думаю, что мне очень повезло. – Она засунула пальцы ног под его штанину. – Может, потом… м-м…

Франческо поцеловал жену в шею.

– Кри, может, всё-таки заберем Софию, а? Видеть ребёнка раз в неделю совсем ненормально, ты не думаешь?

Кристина тотчас убрала ногу и фыркнула:

– Вы мне душу с этим ребёнком вынули. Я вообще хотела позже рожать.

«А на самом деле никогда не хотела», – добавила бы Кристина. Но рассказывать собственному мужу, что она child free, было жестоко даже для неё.

Франческо пожал плечами. Когда позже? Они знакомы с колледжа, учились вместе в университете, пятнадцать лет вместе. Сколько можно ждать?

На улице, во внутреннем дворе, куда выходили окна, раздавались детские голоса.

– Я хочу, чтобы мы ужинали вместе, а потом шли гулять, ели мороженое, катались на велосипеде.

Франческо представил, как сажает Софию на свой мотоцикл и они вместе катаются по кварталу. Он скучает. Так дальше продолжаться не может. Пока она маленькая, но потом начнёт произносить слово «папа». Если начнёт. Она же видит его раз в неделю.

– Я не хочу пропустить её детство. – Он нахмурился: – Моя мама всегда работала. Я постоянно был с нянькой. Поверь мне, это невесело.

Кристина молчала. Она боялась. Как София впишется в её идеальную жизнь?

– Посмотрим, – буркнула она.

Франческо обнял жену и поцеловал в щёку.

– А я поговорю с Бруно. Разведаю. Может, ты и права. Может, Аните и правда нужна помощь.

34

Сегодня Милан, несмотря на обычное серое небо, казался Гале ярче. Трамваи желтей, улицы чище, а люди приветливей.

Она ехала забирать Беатриче и прокручивала в голове сегодняшнюю сцену.

– Галя, присядь, – сказал Риккардо после того, как схлынула первая партия рабочих, а вторая, миланских клерков, ещё не пришла на обед.

Он положил перед ней бумагу.

– Тебе надо расписаться здесь, – указал он в нижней части.

– Конечно, если ты согласна, – добавил он.

Галя быстро пробежала глазами.

– Бессрочный? – Она удивлённо посмотрела на Риккардо: – А как же документы, я ведь…

Риккардо гордо улыбнулся:

– Мы сделаем тебе вид на жительство по мотивам работы. Если контракт бессрочный, то, оказывается, всё проще.

Галя ликовала, она хотела подскочить, крепко обнять его и хорошенько расцеловать, но просто сказала:

– Риккардо, ты очень хороший человек, спасибо тебе.

– Конечно, возможно, потом, когда документы уже будут, я могу изменить сумму, ну, ту, что «в белую», ниже сделать… там такие налоги дикие… – Он почесал затылок и быстро добавил: – Но это потом, ты не волнуйся, главное, чтобы сейчас всё уладили.

– Да, конечно. – Галя улыбнулась, еле сдерживая слёзы. – Спасибо, – пробормотала она.

Риккардо похлопал её по плечу:

– Всё будет хорошо.

После школы Галя с Беатриче возвращались домой мимо кондитерской. Обычно дочка грустно поглядывала на ряды пирожных и шоколадок и изо всех сил старалась понять такие слова, как «дорого» и «в другой раз», и, кажется, наконец-то поняла. Поняла, что не видать ей этих красивеньких эклеров и аппетитных пирожных. За пару метров до кондитерской Беатриче уставилась на асфальт. Рассматривала полосы, дорогу, свои ноги, мамины ноги, только бы не попалась на глаза она, кондитерская.

– Давай зайдём? – Галя остановилась.

Беатриче подняла глаза: они стояли ровнёхонько напротив кондитерской. Не веря своему счастью, она осторожно переспросила:

– Зайдём сюда? В эту… пастиччерия? – От волнения Беатриче забыла русское название.

Галя обняла её, поцеловала в макушку.

– Да, сюда, в эту кондитерскую. Ну же, – и она легонько подтолкнула дочку вперёд.

Беатриче встала перед стеклянной витриной, и глаза её забегали вправо-влево. Она растерялась при виде груды засахаренных карамелек, печений в разноцветной глазури и пирожных с яркими ягодами.

– Чего ты хочешь, котик? – Галя смотрела на лицо Беатриче и улыбалась.

Как же мало надо ребёнку для счастья. Как же она хочет баловать дочку чаще.

– Сколько вкусняшек! – Беатриче смешно облизнулась. – Мама, а можно что-то одно или две штуки?

Галя рассмеялась. Беатриче, пока мама не передумала, быстро проговорила:

– Одно маленькое, а одно побольше…

Беатриче ткнула в эклер с шоколадом. Длинный, покрытый кремом снаружи. Как же давно она его хотела!

– И ещё маленькую, малюсенькую карамельку, – она показала на бежевые кусочки. – Это же «му»?