Беги

Галя поджала губы:

– Casa famiglia.

– Расскажи…

Галя посмотрела на часы. Есть ещё двадцать минут.

* * *

После раннего аборта, брака, выкидыша и развода в России Галя твёрдо решила, что местные мужчины не для неё. Лучшая подруга вышла замуж за итальянца и стала заманивать Галю видами на море и перспективами жизни в тёплой стране.

Адольфо выделился среди остальных ухажёров сайта знакомств не только неудачным именем, но и долгими сообщениями. Он писал много и часто, а когда Галя не отвечала, начинал забрасывать её ревнивыми вопросами: где она и как себе позволяет так надолго исчезать? Первые звоночки, которые Галя проигнорировала, но всё же согласилась встретиться. Он сам всё организовал: визу, отель, самолёт. Итальянский жених оказался упитанным и разговорчивым. Лепетал что-то на своём итальянском. В принципе, Гале было совершенно всё равно, что он говорит, ухо, не привыкшее к этой дивной мелодичности, просто слушало.

Жених приехал с подарками, вином и сыром. Слияние произошло быстро, на следующий день. Гале было хорошо, давно так хорошо не было. Она поняла, что за время аборта, брака, выкидыша, развода ни разу не почувствовала того, что случилось у неё с Адольфо. Галя впервые ощутила себя желанной женщиной, ощутила, насколько живое и отзывчивое у неё тело, почувствовала, каково это – быть в такой степени близости к мужчине, и не сразу поняла, что эти яркие ощущения подменили ей иную подлинную близость.

С Адольфо ей было хорошо не только один раз, а каждый раз, когда у них был секс. Если учесть, что гостил он две недели, столько же раз Гале было хорошо. Четырнадцать. И это минимум: иногда случалось и утром, и вечером. То есть скорее двадцать. Двадцать прекрасных волнующих «хорошо». И ещё как.

В общем, Галя влюбилась.

Дальше всё произошло очень быстро. Туристическая виза, переезд, центр Италии. Чуть ниже Тосканы. Маленький городок, скорее деревня. Бар, почта, церковь и муниципалитет. Всё остальное в городе побольше.

Зато красота невероятная. Виноградники, оливковые рощи и затянутые всегда разной дымкой холмы. Смотрела бы и смотрела.

Адольфо работал на местной фабрике, в десяти минутах езды от дома. На обед всегда приезжал домой. Галя прилежно готовила: сначала супы варила, но потом перестроилась и освоила разные виды макарон, здесь называющихся пасташутта. Язык Галя особо не учила, Адольфо сказал, чтобы она не волновалась, он будет её всем необходимым обеспечивать. Зачем ей работать? Кормил вкусно, покупал, что просила.

Скоро они поженились, а через два месяца Галя забеременела. Она не верила своему счастью, ведь гинеколог в России поставил неутешительный диагноз. Сказал, что после аборта и выкидыша шансы забеременеть были невелики.

Роды оказались тяжёлыми, её заштопали вдоль и поперёк, какие тут слияния. Адольфо бесился. Бывало, она лежит кормит дочку, он сзади пристраивается. Нет, говорит Галя, не надо, не зажило ещё. Приходилось всё равно его порадовать, но по-другому.

Дочка отнимала всё Галино внимание, она и сама поесть не успевала, не говоря уже о том, чтобы ему обед готовить.

Однажды он приехал, а она дочь кормит.

– Ты что? Ничего не приготовила?

– Прости, у Беатриче колики, всю ночь не спала, я прикорнула, вот только встала, – оправдывалась Галя.

Адольфо нервно бахнул кастрюлю на огонь, хлопнул шкафом, достал спагетти. Вынул из холодильника соус. Когда поел, то рыгнул, подошёл к ней, взял за подбородок и сказал:

– Чтобы это было в последний раз. Обед готовить – твоя обязанность.

Первый раз Адольфо ударил Галю просто потому, что та сказала: «Пора мне на работу». Беатриче было два года. Они обедали, и он вдруг дал ей подзатыльник. Подзатыльники не были для неё в новинку, в детстве прилетало от отца.

От итальянца она, правда, не ожидала. И судимости его не ожидала. В его интернет-анкете про судимость написано не было.

Сестра Адольфо разболтала. Оказывается, он сидел пару раз, первый – за кражу, второй – за побои.

Поэтому, когда он выкрикивал иногда «я тебя убью», она верила. Верила, что он мог и правда её убить.

А ещё он произнёс тогда ту фразу, которая время от времени всплывала в её памяти: comandare meglio di trombare. «Командовать лучше, чем трахаться». Хотя последнее продолжал делать исправно, всегда доставляя то самое наслаждение, о котором Галя стеснялась вспоминать.

После подзатыльника больше не бил. Унижал. Говорил, что Галя тупая, ничего не понимает.

Угрожал, что отнимет у неё ребёнка. Она боялась. Она поверила. Она полностью от него зависела. Не работала, языка особо не знала. Знакомые были, но он запрещал ей с ними общаться. Или разрешал, но в его присутствии. Он запрещал говорить с Беатриче на русском. Но она всё равно продолжала, когда тот был на работе.

Галя хотела уйти, даже повод нашёлся. Однажды Адольфо вернулся поздно, на рубашке след от губной помады, сам весь в аромате духов.