Бегемот

Эту отрезанную петлю доставили императрице Юй и она, устроив некрасивую семейную сцену, сумела выжать из императора Ы признание, что сам он верёвку не перерезал. Тогда императрица Юй обо всём догадалась и рассказала о своей догадке всем во дворце. По этой версии складывалась такая картина: Ву Ли разыграла попытку своего самоубийства, надев себе на шею уже отрезанную петлю, только для того, чтобы вытряхнуть из карманов «этого мямли и простофили» ожерелья и шпильки.

Говорят, что когда император Ы узнал о версии императрицы, то совсем не рассердился, а только рассмеялся и сам с удовольствием стал всем рассказывать об уме и хитрости Ву Ли.

Вот что вспомнила Дунь, глядя на верёвку, корзину и дерево.

Несмотря на то, что Дунь хотелось поскорее попасть к хижине Ю, ещё больше ей хотелось иметь такие же, как у Ву Ли, ожерелья и шпильки. И она недолго думая взобралась на корзину, накинула себе на шею верёвку и крикнула:

– Мой император, от любви к вам я сейчас повешусь!

Из-за кустов гигантского далвардайского крыжовника вышел император Ы и с удивлением посмотрел на Дунь.

– Мой император, прощайте навсегда! – крикнула Дунь и оттолкнула ногой корзину.

Дунь надеялась, что она, как и Ву Ли, упадёт в объятия императора, но вместо этого упала в кучу прошлогодних листьев. Император Ы, увидев это, только пожал плечами, повернулся к Дунь спиной и скрылся за кустами крыжовника.

Дунь ещё долго водила императора Ы по саду, но всё никак не могла выйти к хижине Ю (сойдя с тропинки, она заблудилась и теперь не знала, куда ей идти). Но этой ночью небо снова сыграло на стороне Дунь – император Ы сам заметил за деревьями свет и привёл Дунь к хижине Ю.

Они вдвоём, как зачарованные, остановились перед крошечной вертоградной хижиной: её бумажные стены были изнутри освещены огнём свечи. Они слышали голос Ву Ли, они видели, как её тень на бумажной стене беззаботно танцевала, смеялась и пела:

Без милого дружка,

Постелька холодна,

Одеяльце заиндевело!

Юли-юли заиндевело!

Когда император Ы оторвал взгляд от танцующей на бумаге тени и повернулся к Дунь, он так пристально посмотрел ей в лицо своими вдруг потемневшими глазами, что на месте Дунь у любого придворного душа давно бы ушла в пятки, но Дунь, забывшись в своём мстительном счастье, даже не заметила этого.

Император Ы шагнул к хижине, рассёк мечом её бумажную стену и собственными глазами увидел Ву Ли в объятиях молоденького румяного вертоградаря…

Этой же ночью, минуя и розыск, и следствие, император Ы устроил суд над Ву Ли и Ю.

Дворцовая стража под личным командованием офицера Ци стояла вокруг хижины Ю, а внутри хижины вместе с императором Ы находились судьи – главный смотритель гарема Су и главный визирь Бо.

Ву Ли покорно отвечала на вопросы Су и Бо, а сама смотрела только в лицо императора Ы. Она рассказала ему о том, о чём всегда хотела рассказать, но не смела – о своём деревенском детстве, о заснеженных горах, о живущих в бамбуковых рощах стаях смешных обезьян-мармазеток, о том, как много лет назад, в её детстве, дикие гуси летели на Луну, о своём сводном брате Ю, о том, что она и Ю ещё в детстве поклялись друг другу в вечной любви, о том, как их с Ю разлучили сборщики подати, о том, как она упала в обморок, когда узнала в молодом вертоградаря своего сводного брата, о том, как она приходила к Ю и просила его, чтобы он ушёл из дворца, о том, как Ю повесился и ожил, о том, как Ю просил её вернуться вместе с ним в родную деревню… Ву Ли сказала и о том, что она любит императора Ы больше жизни, что император Ы для неё – и есть вся её жизнь…

Но тут император Ы приказал Ву Ли замолчать и, когда её увели, спросил своего главного визиря Бо:

– Визирь Бо, ответьте мне, действительно ли по законам Поддиной, мужчина, который посмел прикоснулся к императорской наложнице, заслуживает смерти?

– Да, мой император, таковы вечные законы Поддиной… – ответил визирь Бо.

– Визирь Бо, ответьте мне, действительно ли по законам Поддиной, императорская наложница, изменившая своему императору, заслуживает смерти?

– Да, мой император, таковы вечные законы Поддиной… – повторил визирь Бо.

Император Ы печально вздохнул.

– Визирь Бо, ответьте мне, – в третий раз спросил император Ы, – нет ли, согласно законам Поддиной, у этого мальчика Ю и этой девочки Ву Ли, у этих детей, преступивших этой ночью вечные законы Поддиной, каких-либо таких смягчающих обстоятельств, в силу которых они могли бы избежать смерти? И не может ли служить таким смягчающим обстоятельством их детская клятва друг другу о вечной любви?

– Нет, мой император, – ответил главный визирь Бо, – никаких смягчающих обстоятельств в таком важном деле быть не может… По вечным законам Поддинской империи они должны умереть…

– Вот видите, должны умереть… – император Ы снова печально вздохнул. – Да, мой главный императорский визирь Бо, я, к сожалению, всего-навсего только император и должен соблюдать эти вечные законы, данные нам небом и предками, но…