Пока мы препирались, я ментально прогулялся по мыслям рабочих и понял, что здесь мне делать нечего. Все одни думали так же, как этот трус и раб Жжёный. Я плюнул в его сторону и в сердцах бросил:
— Ну и сиди тут, молись на свою стабильность, пока не сгниёшь окончательно! Может, тогда до твоих мозгов что–то дойдёт…
Резко развернувшись, я направился к телепорту; от меня толпа подавалась в стороны, как от заразного. Проходя мимо Пипо, я глянул на него, и он втянул голову в плечи. Над толпой рабочих пронёсся вздох облегчения, и краем глаза я заметил, как они потянулись на свои места.
«Трусы! — ругал я их ментально. — Идите, вылизывайте своему хозяину! Свободу на арестантскую пайку променяли!»
Ответом мне было ментальное молчание.
Зачем я шёл к телепорту? Я не знал, куда отправлюсь дальше. Два удара, полученные один за другим — и у меня не осталось ни цели, ни желаний, ни устремлений. Я уселся на травку возле шлюза и глубоко задумался. Из оцепенения меня вывел нежный женский голос:
— Куда ты сейчас направляешься, Ледогор?
Рядом со мной на траву села рыжая Инлит.
— Тебе–то чего надо? — не очень любезно отреагировал я.
Но она, нисколько не обидевшись, ласково поглядела на меня (глаза у неё, оказывается, зелёные, под цвет травы) и произнесла полушёпотом:
— Я с тобой пойду! Я тебя давно жду.
Я содрогнулся; своими словами Инлит будто вскрыла рану, нанесённую Эйной.
— Одна вот тоже… ждала, — горько сказал я. — Ждала, ждала, а потом ей вдруг «настоящий мужик» понадобился, хозяйственный, работящий. И она к другому от меня ушла. Вот и всё ожидание!
Но Рыжая не обратила внимания на мои слова:
— Мне не нужен хозяйственный и работящий. Мне ты нужен! Какой есть: сильный, смелый и взбалмошный. Я не стану тебе обузой! Давай вместе уйдём отсюда. Хоть куда, хоть на край света!
Но я не спешил с ответом, а молча сидел, глядя перед собой пустыми глазами.