Бэббит; Эроусмит

Полагаю, вы согласны со мною или согласитесь, когда вам представится случай увидеть плоды нашей работы в городе и успех, с которым мы торгуем идеей «Улучшай Здоровье», что ни в чем так не нуждается мир, как в истинно вдохновенном, отважном вожде, который, как башня, возносится над толпой, — так сказать, в Билли Санди нашего движения, в человеке, который умел бы надлежащим образом использовать сенсацию и расшевеливать людей в их косности. Газеты — и я могу только сказать, что они мне льстят, сравнивая меня с Билли Санди, величайшим евангелистом и христианским проповедником, — газеты утверждают иногда, будто я слишком гонюсь за сенсацией. Ха! Если б только они понимали, что вся беда в том, что я недостаточно гонюсь за сенсацией! Все же я стараюсь, стараюсь, и… Посмотрите! Вот плакат. Он написан моей дочерью Орхидеей, а стихи — мое собственное скромное произведение, и смею вас уверить, их цитируют везде и всюду:

К здоровью путь отнюдь не гладкий,
К здоровью не придешь украдкой,
О гигиене, милый друг,
Кричи ты громко, как петух.

А вот еще плакат — менее значительный; здесь нет стремления подняться до широких абстрактных обобщений, но вас поразит, до чего такая вещь действует на беспечных матерей, которые, конечно, вовсе не пренебрегают намеренно здоровьем своих малюток, однако их нужно наставлять, а иногда и подстегнуть, и когда они видят такой плакат, он заставляет их призадуматься:

Кипяти рожок молочный — или — правда сущая! —
Покупай билет для дочки в царствие грядущее.

Некоторые мои вещицы — а я их слагаю в пять минут, не больше — получили высокую оценку. Как-нибудь, когда у вас выдастся свободный часок, просмотрите этот альбом вырезок, просто чтобы видеть, доктор, чего можно достичь, если вести движение современными и научными методами. Это вот о противоалкогольном митинге, который я провел в Де-Мойне. Зал был битком набит, и я владел им: все до одного вскочили на ноги, когда я доказал с цифрами в руках, что девяносто три процента всех случаев сумасшествия имеют своей причиной пьянство! Или вот еще, — правда, это не имеет прямого отношения к охране здоровья, но зато показывает, какие вам здесь открываются широкие возможности включиться в любое движение, имеющее целью благо общества.

Он извлек новую газетную вырезку. Над карикатурой, исполненной карандашом и пером, — громадная усатая голова на крохотном тельце — красовался заголовок:

ДОК ПИККЕРБО — ЗНАМЕНОСЕЦ ОКРУГА ЭВАНДЖЕЛИН —

ВОЗГЛАВЛЯЕТ БОЛЬШУЮ ДЕМОНСТРАЦИЮ

ПОД ЛОЗУНГОМ «ХОДИТЕ В ЦЕРКОВЬ»

Пиккербо смотрел и предавался воспоминаниям:

— Прелестный был митинг! Мы подняли посещаемость церкви по округу на семнадцать процентов! Ах, доктор, вы учились в Уиннемаке и проходили стаж в Зените, не так ли? В таком случае вас должно заинтересовать вот это. Вырезка из зенитского «Адвокат-таймса», стихи Чама Фринка^{125}, который — вы, я думаю, согласитесь со мной! — стоит в одном ряду с Эдди Гестом^{126} и Уотом Мейсоном^{127} — нашими величайшими поэтами и, несомненно, популярнейшими, откуда явствует, что американская публика отнюдь не страдает недостатком литературного вкуса. Милый старый Чам! Я приехал тогда в Зенит делать доклад на всеамериканском съезде Конгрегациональных воскресных школ — я и сам, видите ли, конгрегационалист — на тему «Здоровье — наш моральный долг». И вот Чам написал обо мне эти стихи:

Привет от Зенита, привет стократ,
О Альмус, о Пиккербо, друг и брат!
Двужильный боец,
Врач и певец,
Он льва благородней, смелей кугуара,
Стоит за здоровье скалой Гибралтара.
Он фактами, цифрами, рифмами бьет,
Маленький, удаленький щу-у-кин кот!

Многоречивый доктор Пиккербо вдруг застыдился.

— Может быть, нескромно с моей стороны показывать это всем и каждому. Но когда я читаю стихи, отмеченные такой оригинальностью, таким поэтическим взлетом, когда я вижу такой подлинный карманный шедевр, я убеждаюсь, что я вовсе не поэт, как ни сильно способствуют мои вирши Делу Здравоохранения. Пусть мои духовные детища учат гигиене и вносят свою лепту в спасение тысяч драгоценных жизней, но они — не литература, если их сопоставить со стихами Чама Фринка. Нет, я, конечно, не более как скромный ученый на посту чиновника.