Be More Chill [Расслабься]

Оборачиваюсь. Рич лежит навзничь, а Эбби облизывает ему пупок. Точь-в-точь как Самарта на осеннем бале. Видимо, это его фишка. Ловлю его взгляд и «сквипово» подмигиваю. Рич все понимает и уводит Эбби из этого влажного и крипового местечка. Мы с Брук остаемся наедине.

«Отлично. Теперь суй обе руки под футболку».

Одна моя рука грязная (хотя куда уж больше грязи, хе-хе). Запускаю ее под футболку Брук. А у нее в пупке – колечко. Любопытно. И вот наступает знаменательный момент, которого, я уже боялся, мне придется ждать до гробовой доски. Футболка Брук задрана до самого горла, и я вижу грудь! Черт! «Вижу» – это несколько громко сказано, конечно. Ее груди больше напоминают крохотные оладьи из «Мака» с капелькой взбитых сливок на каждом. Под одеждой они казались больше. Сейчас же выглядят так, будто принадлежат десятилетке. Ой, мамочки…

– У тебя проколот сосок? – удивляюсь.

– Ага, – Брук улыбается, – недавно проколола.

Утыкаюсь лицом в груди Брук. На сей раз иду налево, нацелившись прямо на колечко в соске. Уже собираюсь поддеть кончиком языка эту возбуждающую металлическую фиговинку…

– Ай, Джереми! Ой, не трогай!

«Опа!»

– Почему? – Я поднимаю лицо.

– Там воспаление. Не лезь туда своим языком.

– Воспаление?

Опускаю взгляд на сосок прямо перед моим носом. Господи, вокруг прокола кожа багрово-желтая! Даже с прозеленью!

– Ой, извини. Я сделал тебе больно?

«Назад! Назад! Болезнь! Микробы! Назад!»

Отшатываюсь. Брук рывком натягивает обратно футболку.

– Я же не думала, что…

«Она должна была нам сказать».

– Надо было нам сказать… То есть мне, мне сказать. – Я поднимаюсь, отряхиваюсь, затем вновь опускаюсь рядом с ней на колени. – Я не должен был… Болит?

– Разумеется, болит! Я сделала пирсинг совсем недавно и не хочу, чтобы прокол зарос…

«Дело плохо, Джереми».

– Короче, извини, – заканчивает она.

«Поговори с ней немного. Будь ласков и нежен».

– Брук, это ты меня извини… – Моя костлявая рука опускается ей на плечи.

Ложусь на землю, усыпанную пеплом и конфетными фантиками, и прижимаю Брук к себе.

«Умница».

– Может быть, не стоило прокалывать…

– Да не, ничего, – отвечает Брук, кладя руку мне на бедро. – Скоро заживет. Недели через две ты сможешь их поцеловать…

Она прячет лицо у меня на груди. Несколько минут мы просто лежим, затем я извиняюсь и иду на урок.

«Молодец, Джереми. Так держать. Никогда не злись на девушек. Если, конечно, они не уродины. Все твои поступки возвращаются бумерангом. Брук наверняка разболтает своим подругам, какой ты классный. Вот отсюда и будем плясать. Этот ее сосок был для меня полной неожиданностью. Такого поворота я не предвидел».

Иду в класс, а перед глазами стоит сосок: опухший, разноцветный, проткнутый насквозь. Хуже него я никогда ничего не видел, даже в Интернете. Выключаю СКВИП, чтобы не мешал думать о привычных вещах.

28

Тишина в голове длится недолго. Начинается репетиция, и СКВИП приходится включить. Последнее время мне было как-то не до Лизандера, и теперь без помощи не потянуть.

«Значит, это и есть Кристин?»

Мы сидим перед самой сценой. Так посоветовал СКВИП. Мол, на уроке или еще каком-либо дебильном обязательном мероприятии сиди на галерке, чтобы показать всем, как тебе все это обрыдло. Но если уж вызвался участвовать в чем-то добровольно, будь добр продемонстрировать, что ты самый крутой. Мистер Рейес блеет о важности мизансцены и наглядного юмора в «данной пьесе», являющейся «вершиной, э-э-э… комедийного мастерства Уильяма Шекспира». СКВИП предполагает, что говорить подобным образом его может заставлять бракованный СКВИП.

Я же не свожу глаз с Кристин.

Красивая, правда? Спорю на что угодно: у нее с сосками все окей.

«Ничего, сойдет».

Кристин сидит справа от меня рядом с Джейком. Нас разделяют два кресла. Мне не нравится сидеть с ней в одном ряду. То ли дело на сцене, в кругу. Там я могу любоваться ею, не поворачивая головы. Здесь приходится крутиться, и она замечает, что я на нее пялюсь.

«Расслабься, Джереми. Не надо таращиться. Кристин услышит о твоих подвигах, и ее привлечет к тебе естественным путем, потому что феро…»

Каких еще подвигах? По-моему, совать в рот воспаленный сосок – так себе подвиг. А что за «феро»?

Ай! Что-то больно щелкает меня по затылку. Оборачиваюсь. Пятнадцатью рядами выше сидит Марк Джексон и ржет. Он до того натренировал большие пальцы геймбоем, что довольно ловко орудует то ли рогаткой, то ли резинкой. Инстинктивно тянусь за «Списком унижений» и тут вспоминаю, что СКВИП заставил меня выкинуть эти листочки: «Не будь поцем, Джереми. Или ты вообразил, что кому-то твоя привычка может показаться оригинальной?»

«Не обращай на Марка внимания. Мы с ним разберемся. Давай лучше я расскажу тебе о феромонах».

Ну давай.