Батон «Лучеса»

– Всё верно, – подтвердил эмчеэсник. – Огнетушитель предназначен для того, чтобы тушить огонь. Как видим, не сложно. Пожар – это неразумная стихия, но в борьбе с ней есть своя логика. Главное, не паниковать, и нужные ответы придут сами собой. Телефон пожарной службы помните?

– Конечно, сто один. И вот они тоже у нас, – охранник ткнул пальцем в памятку над телефоном.

– Ого, – удивился эмчеэсник. – Как остроумно. Вообще при пожаре случается всякое, а здесь очень проницательно учтён человеческий фактор. Если заволнуешься, забудешь, можно тут же прочитать, – впечатлённый, он подался было к выходу, но раздумал.

– Вы, наверное, обязаны зарегистрировать в журнал мою фамилию? – предположил он. – Пожалуйста, порядок есть порядок. Иванов, с двумя Вэ.

– Это как, – не понял охранник, взяв авторучку. – Ивванов?

– Нет, – ответил эмчеэсник. – иВ-аноВ. Ивванов это с тремя.

  Охранник и Матвеев переглянулись, на секунду повисла тишина, в которой, казалось, кто-то должен был что-то нужное сказать или сделать, но никто ничего не сделал и не сказал, и Матвеев с инспектором проследовали на территорию. С той стороны КПП закемаривший на солнышке рыжий пёс по кличке Рыжий меланхолично разожмурился, потом разом вскинул голову и уставился на эмчеэсника, словно не веря своим собачьим глазам.

– Ну здравствуй, – сказал тот и ему. – Ты-то хоть не куришь на территории? – и возмущению Рыжего не стало предела.

– Не бойтесь, – через лай с досадой сказал Матвеев и попытался встать между ними. Это не помогло, Рыжий обошёл его по кривой, Матвеев, скрепя сердце, нагнулся за несуществующим камнем, и несуществующий камень не подвёл. – Вы не думайте, это хороший пёс, это умный пёс. Просто он вас не знает.

– Вы мне так объясняете, как будто я не понимаю, – слегка даже обиделся Иванов. – А ведь мы, полковники МЧС, в сущности, сами точно такие же собаки.

  Матвеев в растерянности помедлил, но опять ничего не спросил и повернулся идти дальше. Эмчеэсник, не двигаясь с места, с насмешкой глядел ему вслед.

– Только на двух ногах, – чуть повысив голос, уточнил он Матвееву в спину.

– И то не всегда, – добавил он уже будто самому себе, но Матвеев, наконец, остановился.

– Хорошо, – решившись, развернулся он. – Кто же вы всё-таки по званию, раз уж вы так ставите вопрос?

– Ну так а что ж вы не спросили сразу? Вы же озадачились, почему было не раззадачиться на месте? Про мелочи вроде проверки удостоверения я и не говорю. Пропускной режим придуман не джентльменами и не для джентльменов, это понятно, но как насчет простого человеческого любопытства? Да и разумно ли допускать на предприятие явного неадеквата, если только он, конечно, не директор?

  Они снова пошли, теперь уже бок о бок, и Матвеев, поразмыслив, ответил:

– Наверное, я побоялся оказаться бестактным. Кажется, я быстро вообразил, что вдруг вас недавно понизили в звании, а вы представились полковником по старой памяти, и мой вопрос мог оказаться для вас неприятен. Да, кажется, так.

– Ничего себе! – возмутился эмчеэсник. – А почему не вдруг меня только что повысили на два звания сразу, и я этого вопроса только и жду? Вдруг это прекрасный повод поздравить меня и порадоваться моим успехам? Шутка ли, человек умом и упорством обогнал собственные погоны! Я что, похож на того, кого скорее могут разжаловать, чем продвинуть по службе? Такое, что ли, у вас сложилось обо мне впечатление?

– В первую минуту не знаю, – ответил Матвеев. – Теперь, честно говоря, да.

– Это что же, я так понимаю, вы больше не боитесь оказаться бестактным?

– Как бы то ни было, – сказал Матвеев, – лишить человека возможного удовольствия – это меньший промах в общении, чем причинить ему возможную досаду.

– Дааа? – протянул Иванов, чему-то несоразмерно удивившись. – И что же, у вас, может быть, даже есть дома какая-нибудь семья, я имею в виду – жена и дети? Какой-нибудь Олежек лет четырёх или наоборот – Танюша годиков семи?

  Матвеев остановился.

– У меня действительно есть дочь Таня. И ей правда семь, – и снова он почему-то не задал очевидного вопроса, только добавил. – Что до Олежека, его у меня нет.

– И вы готовы за это поручиться? Вот так, до самого дна вероятия, как если бы поставили к стенке и целились в лоб?

  В глазах Матвеева скользнула какая-то мысль, и он на секунду смешался. Вслух он сказал:

– Готов. И потом, какая тут связь?