Бастион (прототип)

Мои глаза неотрывно следят за этой тварью. Он истерично что-то кричит. На кто-то бросается. Просто рву челюстями и иду дальше. Пульсация в руках утихает. От очередного нападающего отмахиваюсь уже когтями. Разорванный пополам труп упал к ногам. Попытался отползти. Наступил ему на голову. Во все стороны брызнуло красным. Кто-то еще попытался преградить мне дорогу. Разорвал. Растоптал. Как и всех остальных.

Эта тварь попыталась убежать. Один прыжок и вот он уже бьется в моих когтях. Что-то пытается сказать, закричать, ударить меня мечом. Я улыбаюсь. И накладываю на него чары исцеления.

В его глазах растерянность. Он не понимает, что происходит. А я крепко его держу и накладываю долгоиграющие мощные чары исцеления одно за другим. Вливаю в это всю доступную энергию. Наконец в его глазах появляется понимание и… ужас.

Я еще раз улыбаюсь и, открыв пасть, начинаю медленно жрать его живьем. С ног. Магия жизни, которой я его накачал, не давала ему умереть или потерять сознание еще очень долго…

Я сидел в углу. Рядом было аккуратно уложено три тела. Вокруг разбросаны разорванные и выпотрошенные тела врагов, а у стены напротив лежал Вискер, от которого осталась только голова, верхняя часть груди и развалившиеся по полу внутренности. Его лицо навсегда застыло маской ужаса и бесконечной боли.

Но я смотрел не на него. Я смотрел на пляшущие по стенам тени от неровного света постепенно гаснущих факелов и прижимал к груди головы мертвых подруг.

Миллена и Лассах. Казалось бы, знакомы мы были всего ничего, но себя я знал не намного дольше. Они меня любили. Они доверили мне свои тела и судьбы. И к чему это привело?

Я Рыцарь Бастиона? Не смешите меня.

Я чудовище. Монстр.

Проклятье не могло сделать меня тем, кем я не являюсь. Я мог драться мечом и магией, но рвал врагов когтями и клыками. Я мог носить доспехи и щит, но предпочел положиться на звериное проворство и регенерации. В конце концов, я просто мог по-тихому где-нибудь сдохнуть! Но предпочел топтать землю дальше и жрать разумных…

Я монстр. Я был им и до того, как получил проклятье. Бастион ошибся.

Смешок. Он послышался в пляске теней от огня факелов. В сполохах их пламени. В растекающейся по полу свежей крови. В застывших глазах мертвецов.

ОНА не насмехалась, а просто улыбалась от забавной ситуации.

Хозяйка теней, стоящая между светом и тьмой.

Хранительница душ, безразличная к жизни и смерти.

Пожирательница сущностей, смеющаяся над добром и злом.

Добрая и бесконечно жестокая. Мирная и безумно кровожадная. Непостоянная, как ветра пустоты. Прекрасная, как свет далеких звезд.

Первая, что рождена Создателем.

Безумная богиня древних эльфов.

Покровительница монстров.

Аму.

— Dha» t» elle, — губы помимо воли шепчет древнее имя, приглашая ее в этот мир.

Тени затрепетали. Начали виться вокруг. Шепот древнего как сама Вселенная голоса тихо вползал в рассудок, разъедая его, заставляя отринуть страхи и сомнения, идти на любые безумства…

— Что ТЕБЕ нужно, Древнейшая? — собрав в кулак последние остатки воли, прошептал я.

Тени слегка отступили. Давление на разум ослабло. Безумие щелкнуло зубами вхолостую.

Что-то коснулось моего разума. Касание существа, видевшего рождение Вселенной, принесло вспышку боли и хлынувшую носом кровь. А еще послание.

Она предлагала помощь. И по отдельному условию за каждую девушку. Часть моего тела сейчас. Выполнение заказа мага Ролусара в ближайшее время. И одну ответную услугу в далеком будущем.

— Сделка с дьяволом и то была бы безопасней, — печально вздохнул я, понимая, чем может обернуться просьба ТАКОГО существа, но также понимая, что просто не смогу отказаться. — Я согласен.

Тени засмеялись голосами тысяч умерших и не рожденных. Вихрь чего-то неощутимого поднялся от трупов умерших и закружил вокруг. А в лихорадочных отблесках догорающих факелов открылись ЕЕ глаза.

Dha» t» elle.

Сознание отключилось.

Проснувшись, я какое-то время совершенно не мог понять, где я и что вообще происходит.

Вокруг пели птицы и шумел лес. Пахло травой, смолой деревьев, свежей росой и животными. Совсем рядом скрипели оси телеги, слышались негромкие непринужденные разговоры. Подо мной мерно покачивался деревянный пол.

Открыв глаза, я сел и огляделся.

Это оказался наш походный фургончик. В его передней части была видна спина Явы, которая, зевая, правила парой тянущих повозку распий. Над головой и с боков зрение ограничивал натянутый плотный тент, а сзади было видно тянущуюся по лесу дорогу. Там же, у задней стенки, спала, свернувшись клубком Урсарра, крепко обняв сделанную мной когда-то подушку-грелку и что-то невнятно лопоча во сне.

А рядом со мной, подвернув лапки под паучье тело и устроив человеческое на накрытом плащом ящике, мирно посапывала Лассах.

Я лег обратно и устало выдохнул, чувствуя, как на глаза сами собой набежали слезы. Я лежал, плакал и беззвучно, но счастливо смеялся.

Они живы.

«Прим?» — позвал я.

«Тут», — отозвалась жупи.

«Мне же все это не снится?»

«К сожалению, нет. И да, ты действительно повесил на себя долг перед… ней».