Башни земли Ад

— Пешими, так пешими. — Вальдар спрыгнул наземь, и тут же воины, стоявшие за спиной Сфорца, бросились вперед. Две стрелы просвистели в ночной тьме. Одна вонзилась в землю у самых ног первого атакующего. Вторая с сухим щелчком воткнулась в древко боевого топора в руках другого.

— Не испытывайте судьбу. Больше предупреждений не будет. У нас с синьором Муцио свои дела.

Сфорца потянул меч из ножен:

— У нас нет с вами дел. Или это флорентийцы наняли очередного рубаку, чтобы обзавестись моей головой?

— Ни в малой степени.

— Тогда кто?

Клинки скрестились.

— Неаполитанцы?

— Снова неверно.

— Перуджийцы. Хотя, — Сфорца сделал выпад, — откуда у них деньги после нашей последней встречи?!

— Нет, нет, и еще раз нет. — Камдил отбил удар и нанес два ответных.

— А третье «нет» к чему? — ловко парируя оба удара, поинтересовался Джиакомуццо Аттендоло.

— Меня не наняли вас убивать.

— Да? — Сфорца попытался ударить с разворота, но Вальдар чуть сместился в сторону, подставляя щит. — Стало быть, вы ночной сторож при плотине? Где же ваша колотушка?

— Ничего глупее в жизни не слышал, — отбрасывая плоскостью щита меч противника, сообщил посланец пресвитера Иоанна. — Я проехал тысячи миль, чтобы предложить вам маршальский жезл.

— Что?

— Маршальский жезл. — Камдил резким движением выставил меч, как рычаг, под мышку противнику и крутанулся на месте, долавливая щитом его клинок. Воин с драконом на шлеме рухнул, едва успевая повернуть голову, чтобы не расквасить себе нос, и секунду лежал неподвижно, ожидая, когда острие меча вонзится в шею, но, не дождавшись, стремительно откатился и вскочил на ноги:

— Кто вы такой, проклятие?

— Вас больше интересует мое имя, или для чего я сюда прибыл?

— Ну, судя по тому, что вы предлагаете мне жезл, пред мной как минимум король Франции. Во всяком случае, безумны вы не менее, чем он.

— Я Вольтарэ Камдель, сьер де Камварон. Не король Франции и не безумец.

Сфорца посмотрел с сомнением на противника.

— Черти бы вас разодрали, сьер де Камварон. Вы своим появлением портите один из лучших моих замыслов. Но раз уж вы решились не добивать меня, я, так и быть, любезно позволю закончить речь. Благо, наша потасовка не разбудила флорентийцев.

— Я прибыл сюда, чтобы расторгнуть ваш контракт с Миланом, а с вашей помощью — все контракты, заключенные кондотьерами братства святого Георгия.

— Эка! — присвистнул Муцио Аттендоло. — Зачем вам столько головорезов? Вы что же, собрались идти походом на Луну?

— На Тамерлана, — поправил Камдил.

Сфорца удивленно поднял брови:

— Уж лучше бы на Луну.

— Луна подождет. Против тартарейцев и их кровожадного владыки объявлен крестовый поход.

— Да, я слышал. Об этом толкуют от Сицилии до Пьемонта.

— Так вот. Тайный совет в Дижоне принял решение предложить именно вам, монсеньор Джиакомо, возглавить армию, набранную в итальянских землях.

Сфорца задумчиво вложил меч в ножны.

— Черт возьми, предложение лестное. Но… Я не воюю даром.

— Мы это понимаем. Полагаю, что и прочие члены братства дали бы подобный ответ. Вы слышали о чуде в Дижоне?

— Это о золотом урожае? Клянусь драконом святого Георгия, я не верю в это.

— И правильно делаете. Золотого урожая не было. Был серебряный. В этих землях вызревает только серебро, не то что во владениях его святейшего величества, пресвитера Иоанна. — Камдил засунул руку в поясную суму, извлек горсть монет и без счета бросил стоявшим около Сфорца воинам: — Это плоды того урожая, проверьте сами, серебро настоящее.

Вояки тут же присели и, светя фонарями, начали искать в траве монеты.

— Мы практически не ограничены в средствах.

— О-ла-ла. Это хорошая новость. Но, клянусь дубиной святого Христофора, покровителя всех, сражающихся за деньги, вы что же, не могли сделать мне это предложение утром?

— Не мог.

— Это еще почему?

— Там, в лагере, Джованни де Биччи, который совсем недавно поставлен главой папского банка. Все финансовые дела ведет он. Если бы я помедлил, вы бы утопили его вместе с остальными флорентийцами.

— Этого только не хватало! — подбоченился Сфорца. — Ринальдо! Землекопов обратно в крепость. Собери людей. Мы идем туда, — он ткнул пальцем в сторону мирно спящего лагеря, — учинять мир с Флоренцией.

— Истинный Сфорца,[32] — восхитился Камдил.

Баязид заскрипел зубами и разразился отборными ругательствами, в которых посулы скорой и страшной расправы перемежались невероятными предположениями о родстве Повелителя Счастливых Созвездий с животными, рептилиями и пресмыкающимися Средней Азии. Он сжал в кулаке пергамент с личной тамгой Великого амира, стараясь представить, что в его твердой, привыкшей к ятагану руке не выделанная кожа ягненка, а горло Железного Хромца.

С молодых ногтей он, прирожденный воин, выросший в седле, не знал поражений. Получив за стремительность и неотвратимость ударов прозвище Молниеносный, Баязид не только по титулу, но и по духу чувствовал себя тенью Аллаха на земле, указующим перстом его, карающим мечом и вершителем судеб.