Башни Заката

– Я бы и рад услужить, но...

– Хорошего человека найти трудно.

– А удержать еще труднее, – добавляет Деррилд. – И мне как-то не верится, что этот паренек нашел бы свое счастье на торговых путях, даже будь я в состоянии платить ему столько, сколько он стоит.

«...а он и вправду хорош...»

Делая вид, будто не слышит, как переговариваются Дерла и Лоркас, юноша отламывает еще кусок хлеба и зачерпывает мяса из миски.

– Паренек, а как ты насчет сладенького? – интересуется Карла.

Дерла почему-то фыркает, Лоркас краснеет, а Хайлин широко ухмыляется.

Чувствуя, что его щеки делаются пунцовыми, Креслин тянется за кружкой.

– Что тут смешного? – недоумевает Виллум.

– Ничего... ничего, – убеждает мальчугана мать, едва удерживаясь, чтобы не прыснуть.

– Ну, с вами и я помолодею, – бормочет, качая головой, Деррилд и, склонясь к Карле, с улыбкой касается губами ее щеки.

Креслии сглатывает и мелкими глотками потягивает сок: такое простодушное веселье ему в новинку.

Шутки шутками, но вскоре и впрямь подают сласти: темный, сочный пудинг и медовые бисквиты. Креслин берет лишь крохотный кусочек пудинга, столь же непривычного для него, как и добродушное подтрунивание за столом. Маршал и стражи считают подобные блюда излишествами и на сладкое ограничиваются фруктами, в крайнем случае – печеньем. А вот Виллум явно дорвался до желанного: вся его мордашка перепачкана в чем-то липком.

Креслин с трудом сдерживает улыбку.

– Вкуснятина, а? – мальчик причмокивает, хрустя медовым бисквитом.

– Хватит объедаться! – ворчит на сына Валтар, но Виердра кладет руку на рукав мужа.

– Он ведет себя как поросенок.

– Нет, всего-навсего как мальчишка.

Креслин снова, не вполне понимая почему, сглатывает, отпивает сока и случайно натыкается взглядом на висящую на стене маленькую гитару.

– Играешь? – тотчас спрашивает Лоркас, проследившая за его глазами.

– Не так, чтобы осмелиться сыграть на людях, – качает головой Креслин. – Для себя, случалось, бренчал, но теперь кажется, что это было давным-давно.

– Эту гитару я купил по случаю в Сутии много лет назад, – басит Деррилд. – Тирелл, бывало, поигрывал, но, кажется, он был единственным из охранников, знавшим, с какого конца за эту штуковину берутся. Правда, иногда мне удается подбить Виердру... Ты как насчет позвякать струнами?

– Нет, нет, – с улыбкой отвечает молодая мать. – Не стану я перед гостями позориться.

– Ну, коли так... – Деррилд прокашливается, обводит глазами стол и обращается к охранникам: – Коли так, прошу пожаловать за мной в контору.

Он поднимается из-за стола.

Поднявшись следом за ним, Креслин кланяется Карле со словами:

– Премного благодарен, почтеннейшая, за прекрасный стол и радушие. Спасибо всем за теплый прием, – добавляет он, улыбаясь домочадцам купца и лишь после этого поворачивается к Деррилду.

«...какой там наемник? Ручаюсь, он незаконнорожденный сын герцога или кто-нибудь в этом роде...»

«...и серебряные волосы... Случалось тебе видеть что-то подобное?»

Силясь не обращать внимания па перешептывание девушек, Креслин следует за торговцем в контору.

Зажженная Деррилдом масляная лампа, подвешенная на стене, освещает маленькую комнатушку. Одна стена отгорожена толстенной решеткой, за которой на полках расставлены металлические шкатулки и денежные ящики. Большую часть свободного пространства занимают стол и четыре стула, один из них с подушкой на сиденье.

– Садитесь. Сейчас я достану счетную книгу и подведу итоги.

Хайлин опускается на стул, Креслин присаживается на другой. Деррилд снимает с полки здоровенную книгу в толстом переплете.

– Хм... Креслин нанялся восьмого, близ Керлинской дороги. С того времени ему и причитается... так... два серебряника оговоренной поденной платы и сверх того... скажем... э... четыре за два отбитых нападения. Да два за вороного. Итого... итого восемь. Мы вернулись без потерь и ущерба, так что добавим премию. Золотой... нет, пожалуй, полтора.

Все это Деррилд произносит, не поднимая глаз: макая гусиное перо в чернильницу, он записывает цифры в свою книгу.

– Теперь ты, Хайлин... ты получишь поденную плату по договору, четыре серебряника за нападения и ползолотого как награду.

Хайлин кивает:

– Все по-честному.

Чувствуя, что и купец, и наемник считают такой расчет справедливым, Креслин кивает в знак согласия.

– Ну и кроме того вы получаете завтрак и постель, а в городе, где полно ворья, это тоже кое-чего стоит. И... это... – Деррилд мнется, потом поднимает глаза на Креслина: – Девчонки-то мои... Ну... этим дурехам ведь был бы парень пригож да умел бы махать мечом...

– Понимаю, – спешит успокоить торговца Креслин. – Пошутить за столом и все такое ты рад, но одного внука тебе пока достаточно.

Деррилд молча смотрит в счетную книгу, но юноша улавливает его облечение.

Хайлин кивает, что должно означать одобрение.

– Э... почтеннейшие, – кряхтит купец. – Не подождете ли минутку снаружи?

Они встают. Креслин выходит за Хайлином из конторы, и купец запирается изнутри, стараясь не слишком греметь засовом.

– Привычка... – бормочет Креслин.