Башни немецкого замка

В тот момент, когда он распрямлял спину, ноги обвились вокруг горла предателя, сжали его. Поляков повалился на колени, захрипел, стал бить кулаками по ногам, снова приподнялся. Вадим ударился затылком об пол, уже не чувствовал своих ног. Предатель выкручивал его позвоночник, продолжал бить, что-то сипел. Вадим извернулся, как спираль, отдувался, обливался потом. Предатель начал задыхаться, надулся, как воздушный шар, но руками замолотил еще отчаяннее.

Кустовой зашевелился, застонал, стал рывками приближаться к ним, отталкиваясь здоровой ногой. Он был уже близко, в каком-то метре, хрипел, давился кровавой слюной.

Ноги Вадима потеряли чувствительность. Поляков вырвался с победным ревом, но тут Кустовой ударил его в висок подошвой. Предатель икнул, замотал головой. Кустовой врезал ему еще раз, и голова предателя упала на пол. Капитан распластался на полу, силы у него кончились.

Поляков привстал. Вадим выдохнул, распрямил обе ноги. На голову предателя обрушился мощный удар, и он потерял сознание. Офицеры тоже были на грани.

– Мишка, ищи нож или что-нибудь еще, – прохрипел Злобин. – Надо руки развязать, да быстрее давай. Этот упырь сейчас очнется.

Поляков и вправду приходил в себя, стонал. Голова его оторвалась от пола.

Вадим бил в нее ногами, тужился, но удары слабели, почти не достигали цели.

Он задергался, когда кто-то подбежал к нему сзади. Нет, это старуха Стефания, все в порядке.

Экономка, видимо, сбегала на кухню за ножом, разрезала ремень, на коленях поползла к Кустовому.

Вадим навалился на Полякова, стал бить его затылком об каменный пол.

Потом они вязали предателя по рукам и ногам, снова били. Тот отказывался мириться с поражением, выл, брыкался, сквернословил, посылал всех к едрене фене. Вадим заткнул его рот импровизированным кляпом, оторвал ворот его же свитера.

Усталость била все рекорды. Подняться на ноги было невозможно.

Стефания принесла бинты, какие-то лекарства, тазик с водой. Она всхлипывала, бинтовала Вадиму голову, а он этого даже не замечал.

Неподалеку пристроился капитан Кустовой.

– Со мной все в порядке, – пробормотал он. Перелом закрытый. Подумаешь, нога. Похромаю немного. Жаль, конечно, что Венгрию Красной армии придется брать без меня, но я уверен, что она с этим справится.

Вадим перелистывал папку, даже не надеясь что-то понять. Текст расплывался, строчки наезжали друг на друга. Как и следовало ожидать, тут были чертежи, схемы, графики, таблицы, объемистый машинописный текст, изобилующий формулами и непонятными закорючками.

Из-за этой паршивой папки погибло столько людей! Он многого не понимал в этой жизни, зато в смерти начал разбираться.

Когда он очнулся, в холле что-то изменилось. Не сказать, что неуловимо. В окна просачивался свет. Майор по-прежнему лежал на полу, но какие-то сердобольные люди подложили под его туловище мешковину, голова давила свернутое одеяло. Контрразведчик чувствовал себя терпимо. Рядом сидел капитан Кустовой, дымил как паровоз.

Трупы врагов валялись в стороне. Лежал и не рыпался майор Поляков из дивизионной разведки. На тела Пашки Куделина и рядового Зорина были наброшены покрывала. Стефании видно не было. Но в компании появился еще один персонаж – лейтенант Маркин, вернее сказать, пародия на него. Он выглядел ужасно, но кровь с головы уже не текла, засохла. Лейтенант безучастно смотрел в стену, раскачивался, как китайский болванчик.

Кустовой перехватил взгляд командира, сокрушенно вздохнул и проговорил:

– Очнулся наш комвзвода. Снова он по башке получил. Немцы думали, что убили его, но ошиблись. Ты бы видел, командир, как он плакал, когда приковылял сюда. Весь взвод потерял, до последнего солдата, а сам уцелел. Теперь будет жить и мучиться. В истерике бился, застрелиться хотел. Ему Стефания голову собралась перевязать, но он отказался от ее помощи. Детский сад какой-то, право слово. В ступор провалился и сидит такой, ни жив ни мертв. Ничего, оклемается.

Вадим ощупал карман галифе. Сокровище на месте, никто на него не покушался.

Он облегченно вздохнул и спросил:

– Новости есть?

– Есть, – кивнул Кустовой. – Станка жива, представляешь? Даже у эсэсовца поганого духа не хватило в блаженную выстрелить. Стефания стон услышала, бросилась туда. Девочка встать пыталась, выла, слезы по мордашке размазывала. Жить будет, все в порядке. Что так смотришь, командир? Не говори, что мы теперь за нее в ответе и ты ее талисманом отдела назначишь. Не наша она. Тут есть кому за ней ухаживать.

«Надо Станку навестить, узнать, как она там. Но расстояние до комнаты прислуги сейчас будет для меня марафонской дистанцией».

Послышался шум мотора. Во двор въехала грузовая машина.

Что-то екнуло в груди Вадима. Он начал подниматься, взял автомат с пустым магазином. Кустовой встал на одно колено, извлек из кобуры ТТ, передернул затвор. Как-то машинально, не стирая с лица скорбной гримасы, потянулся за пистолетом лейтенант Маркин.

– Надеюсь, это наши, – пробормотал Кустовой. – Хотя кто их знает.

С улицы доносились крики, кто-то топал по крыльцу.

Майор с превеликим трудом сделал несколько шагов, поднял автомат.