Башни немецкого замка

Многих Вадим уже знал. В строю стояли невысокий рядовой Зорин, ефрейтор Крыленко, веснушчатый Семушкин, темноволосый и накачанный Джулай. Бойцы уяснили свои задачи и разбрелись нести службу.

Понурыми привидениями возникали из подвала постоянные обитатели замка. Никто из них физически не пострадал, разве что морально.

Дворецкий Петру держался за ребра, ковылял, как на ходулях. Стефания отвела его в комнату, уложила в кровать.

Прошмыгнула по коридору притихшая горничная. Потом она появилась там со щеткой в руках и стала наводить порядок.

Появилась Станка, увидела кровь на полу в холле, издала горлом пугающий звук и попятилась обратно в подвал. Пришлось экономке отправиться в глубины подвала. Она нашла там девушку, закутала ее с головой в накидку и быстро провела в комнату.

Стефания возникла у майора за спиной, когда он курил десятую после боя папиросу, смущенно кашлянула. Дряблый подбородок старой женщины подрагивал, она мяла костлявые пальцы.

– Прошу простить, господин офицер. – В ее голосе звучало что-то новое, высокомерие и надменность исчезли.

Она явно испытывала смущение и, может быть, даже вину.

– Мы вам очень благодарны. – Уголки губ старухи были приспущены так же скорбно, как флаги в день капитуляции. – Мы видели, как вы спасли от смерти нашу Станку, закрыли ее собой и дали ей возможность спрятаться в подвале. Мы это очень ценим, уверяю вас, и готовы просить прощения за то, что ранее относились к вам неподобающе. Надеюсь, нам удастся загладить нашу вину. Мы ничего не имеем против вас, не придерживаемся никакой из сторон, просто хотим жить своей жизнью, в мире и покое. Мы приносим свое сочувствие. Вы потеряли много людей. Смерть – это всегда ужасно.

– Все в порядке, Стефания, не надо этих слов. – Вадим с усилием улыбнулся. – Мы не воюем с гражданскими, не пытаемся их обчистить, обидеть или как-то притеснить. Именно это я пытался до вас донести при первой встрече. Рад, что вы это поняли. Не знаю, как долго нам предстоит пробыть в замке, но больше такой беды не повторится. Фашисты сюда не придут. Мне очень жаль, что ваша обитель получила новые повреждения. Но это не фатально. В отличие от потерянных жизней.

Рядовой Джулай с мрачной миной курсировал по подвалу и еле сдерживал желание пристрелить арестантов.

Хоффель и Крауземан недавно поели, теперь обсуждали последние события и натужно смеялись. Они уже поняли, что замок подвергся атаке их соратников из батальона СС, дислоцированного в дневном переходе от замка. То обстоятельство, что задача осталась невыполненной, стало поводом для расстройства, но недолгого. Русские понесли большие потери и находились в растерянности. Эсэсовцы откровенно потешались над своим охранником, показывали ему неприличные жесты. Когда он направлял в их сторону автомат, они нагло смеялись ему в глаза.

– Товарищ майор, вы уверены в том, что они нам нужны? – спросил часовой. – Позвольте, я их лично расстреляю к той-то матери. Все равно ничего не знают, только паек наш жрут да глумятся над нами. Аллах свидетель, я их уже чуть не убил. Из-за таких вот гадов, как они, мы столько хороших ребят потеряли.

– Есть приказ сверху касательно этой парочки, – сказал Вадим. – Лично меня такое положение тоже не устраивает, но тут уж ничего не поделаешь. Где новенький?

– За углом, товарищ майор. На двери такой же замок, как здесь, можно использовать один ключ. Эти двое видели, как его протащили по коридору, кричали, возбудились, но тот оказался не очень разговорчивым. Если он попытается с ними общаться, то я его точно прирежу.

Ох уж эти горячие парни с кавказских гор!

При появлении посетителя заключенный поднялся, расправил плечи. Его обмундирование было разодрано в нескольких местах, внушительный ожог красовался на подбородке. Руки были развязаны.

Преамбула не затянулась. Майор доходчиво объяснил арестанту значение слова «контрразведка», растолковал, почему к этой структуре следует относиться уважительно. Он сказал немцу, что ему глубоко плевать, заговорит ли тот, поскольку вряд ли тому доверены страшные тайны. Но если пленник хочет еще пожить, то лучше ему все же открыть рот. В противном случае расстрел состоится прямо сейчас, в этой самой камере.

Диверсант облизнул пересохшие губы и начал говорить.

Обершутце Иоахим Херцог не занимал никаких должностей, но гордился тем, что нес службу в элитном подразделении великой Германии.

Хоффель не соврал. Потрепанный батальон Эрика Рейзинга действительно дислоцировался в местечке Мураниш. Командир неоднократно проводил сеансы связи с начальством, но неизменно получал приказ оставаться на месте.

Прошлой ночью в расположение батальона прибыл некий оборванец по фамилии Ланке и провел с Рейзингом беседу наедине. Суть ее до личного состава командир подразделения не доводил, но был озабочен и связался по рации с начальством. После этого и начался ажиотаж.

Оберштурмфюрер Лейбер лично отобрал четырнадцать бойцов, проштудировал карту местности и получил дополнительные указания, оставшиеся в тайне.