Башни человеческих душ (СИ)

– Вы упомянули, что это был самый счастливый день вашей жизни, но честно признаться, я так и не понял почему. Не уже ли все дело было в девушке? – Людвиг слегка хмыкнул, когда произнес последние слова.

– Должен признаться вам, что да. И хоть это звучит весьма странно, но девушки меня тогда мало интересовали, я считал их слишком высокомерными и напыщенными. Да к тому же насмотрелся я на моих несчастных друзей, которых сводили с ума создания с помадой на губах и длинных юбках. Словом, я старался держаться подальше от всего, что могло бы отвлекать меня от учебы и практики. К тому же у меня оставалась мало времени даже для того, чтобы поспать. – Профессор умолк. Он прикрыл глаза, погружая в свои воспоминания, на лице отобразился покой и умиротворение. После этой короткой паузы, он продолжил: – По случаю парадокса, место, где правит хаос и смерть, подарило мне нечто новое, по крайне мере я никогда не испытывал таких возвышенных и приподнятых чувств. Надеюсь, вы догадались, что это оказалась моя будущая жена, Грета?

– Честно признаться, я начал подозревать, когда на вашем лице начали расплываться буквально мальчишеские улыбки, но все же не думал, что карты иногда могут упасть так четко.

– Жизнь часто любит сыграть с нами шутку, и порой либо дает нам великое благо, либо страшное проклятье, но она никогда ничего не делает наполовину – в любом случае чаша всегда остается полной.

Шварц немного помедлил, съев пару конфет и ломтик лимона, после чего откинулся в кресле и уже более расслаблено произнес:

– Мы снова отклонились от нашей темы, но я даже этому рад. Признаться, я немного перебрал и вряд ли смогу сейчас полностью вникнуть в суть вашей проблемы, а потому мне бы очень хотелось выслушать продолжение вашей истории, а уже завтра, я думаю, мы сможем окунуться в вопросы психологии сновидений.

– Охотно вас поддержу, так как и сам уже изрядно устал. Но историю так и быть докончу, к счастью не так-то много и осталась. Итак, я остановился на ночи после операции…

9

Помню, что проснулся тогда в весьма приподнятом настроении, и, несмотря на свое незавидное положение, чувствовал себя лучше, чем обычно. Солдата, с которым мы постоянно общались, звали Артур, и он решил взять нашу безопасность на себя. Конечно, это было весьма не просто в тех условиях, но он неплохо справлялся. Нас поселили в просторной палатке, где мы занимались солдатами из армии Пайпа – в основном я делал то же самое, что и всегда. Хочу сказать, что не испытывал каких-то неприятных чувств от того, что лечил солдат противника, – в этом я не делал никаких различий. К тому же вечером мы были совершенно свободны, и я смог расспросить Грету о её жизни.

Оказалось, что она родилась в городе Миклен, почти на самом западе страны. Её отец был лесорубом, а мать кухаркой в небольшой больнице. Жили они не богато, но денег вполне хватало. Мать помогла ей после школы устроиться в медицинское училище, где она выучилась на оториноларинголога. Она работала в больнице, пока не началась война. Грета решила присоединиться к Сестрам милосердия, небольшому религиозному ордену женщин-медсестер, которые помогали раненным солдатам на поле боя и в военных госпиталях, несмотря на ярые протесты её родителей, которые считали, что их дочери нечего делать среди опасного хаоса войны. Но её добрые помыслы и стремления все же взяли вверх и, пройдя дополнительное трехмесячное обучение, она отправилась в военный лагерь, где ухаживала за больными солдатами. Но после того как боевые действия приняли угрожающий размах, она не смогла больше сидеть на месте, а потому записалась в передовой отряд сестер, который вытаскивал на носилках раненных прямо с поля боя. Иногда она жалела о своем решении, так как благодушный порыв её души столкнулся со страшными ужасами войны, которые тяжким грузом легки на её молодое сердце. После нескольких месяц ожесточенного самопожертвования, полевой хирург их полка решил забрать Грету к себе в помощницы, правильно полагая, что такая работа слишком тяжела для столь юной девушки. Грета с удовольствием согласилась и, вместе с еще одной ассистенткой, помогала работе хирурга. После их полк переправили на позиции, где волею судьбы оказался и я. Как оказалось, мы работали в каких-то пятнадцати метрах друг от друга! Но, как я уже и говорил, выходить из блиндажа мне доводилось редко, а хирург Греты считался очень ценным и потому лечил только сержантов или офицеров.

Во время отступления, которое я прозевал, они пыталась эвакуировать как можно больше раненых из всех медицинских блиндажей, но тут их накрыл очередной артобстрел. Она мне рассказывала, что помнила только то, как хирург толкнул её на землю, а после этого весь мир полетел в пропасть. Она очнулась, когда уже в окопах вовсю орудовали солдаты Пайпа и её, также как и меня, спас от неминуемой насильственной смерти Артур, который разглядел на ней медицинскую униформу. Он отвел её в блиндаж, предупредив, чтобы к ней никто не прикасался. Ну а потом, он наткнулся и на меня.