Башни человеческих душ (СИ)

– Уверяю тебя, Аддлер, все так и было. То, что этот человек был болен, можешь даже не сомневаться. Поверь, как врачу, который работает с подобными людьми уже более полувека.

Отец Аддлер допил чай, налили из чайника себе еще чашку, и предложил профессору, но тот отказался.

– Что ж, раз все так и было, то только из уважения к нашей дружбе и твоему врачебному стажу, я проведу церемонию погребения, как положено. Правда придется дать распоряжение вырыть новую могилу, поскольку планы несколько изменились. Ну, это уже мелочи.

– Во сколько начнется служба?

– Думаю, что часов в десять, после утреннего богослужения. Я был бы рад, если бы ты пришел пораньше, послушал проповедь и исповедался. Ведь я не видел тебя здесь уже очень давно.

– Конечно, я приложу все усилия, чтобы прийти вовремя.

3

Распрощавшись с отцом Аддлером, профессор вышел за порог церкви и почувствовал, как у него с души словно свалился камень. Посчитав, что исполнил свой долг перед умершим, он в более приподнятом настроении направил автомобиль в сторону клиники. Проверив, как идут дела у пациентов и, оповестив свой немногочисленный штат о завтрашней службе, доктор углубился в бумаги, аккуратно выводя истории болезни пациентов, применяемые им методы лечения и лекарства, а также записал крохотный прогресс, которого ему удалось достичь. У Августа сегодня был выходной, за окном моросил дождь, а тусклый свет настольной лампы нагонял меланхолию. От утреннего прилива сил не осталось и следа, и профессор снова углубился в мрачные мысли о завтрашних похоронах, будущем лечебницы, судьбе пациентов и так далее. Порой ему казалось, что в один прекрасный момент кто-то выбил все нити из его руки, и жизнь пошла под откос. Думая об этом, он улыбнулся, заметив, что анализирует самого себя с позиции психиатра. В его голове тут же возникали возможные ответы на его вопросы, которые лишь на мгновение восстанавливали душевное равновесие. А вообще хорош доктор. Вызвался лечить расстройства души, а сам прибывает в унынии. Может, стоило продолжать практику хирурга и не забивать себе голову сложными проблемами человеческого сознания? Но был ли это путь, уготованный ему судьбой?

В воскресенье утром профессор, как и обещал, прибыл на утреннюю службу, чем заслужил одобрительный взгляд отца Аддлера. Вчера вечером он заехал к Августу и попросил его приехать на похороны пациента. Он и другой персонал больницы должны были прибыть к десяти часам, а пока доктор смог побыть наедине со своими мыслями и с Богом. Сквозь широкие окна церкви пробивался пасмурный свет, пронзая ряд стройных восковых свечей, пламя которых дрожало на легком ветру. С утра собралось достаточно много народу: в основном женщины с детьми и мужчины преклонного возраста. Одни внимательно слушали проповедь отца Аддлера, другие о чем-то молились у многочисленных икон, прося помощи у высших сил.

Доктор Фитцрой и сам прочитал несколько молитв и помолился за упокой души его почившей жены, а также всех друзей, родственников и знакомых, которых смог вспомнить.

После окончания службы, толпа высыпала из церкви, укрывшись за плащами и зонтами от моросившего дождя, который делал это воскресное утро особенно грустным. Внутри остался лишь профессор и несколько прихожанок, которые о чем-то расспрашивали отца Аддлера. Вскоре двое дюжих парней вынесли простой гроб из светлых досок, где лежало тело погибшего пациента. Профессор подошел поближе, чтобы лично попросить прощение у покойного за то, что не сберег его жизнь. Доктор не знал, услышит он его или нет, но что-то ему подсказывало, что его слова дойдут куда нужно. Пациент был одет в простой поношенный костюм и старые туфли. Воротничок потемневшей от времени рубашки немного скрывал ужасные следы от удавки, которые темно-синим пятном опоясывали его шею. Руки были сложены на груди, кто-то заботливо вложил между ними крест.

Вскоре появился Август, облачившийся в черный костюм, сторож Хопп, за которого сегодня дежурил Финке, уборщик мистер Борман и кухарка Доллорес, одевшая черный чепец и такого же цвета кружевное платье. Также присутствовал государственный представитель – неприятный тип лет сорока с грубыми чертами лица и аккуратно зализанными черными волосами, – который должен был проследить, что церемония действительно проведена и деньги, выделенные государством, не были потрачены впустую.

Как только все было готово, отец Аддлер начал похоронную церемонию. Сначала он прочитал необходимые молитвы и псалмы, после чего сбрызнул гроб святой водой и обкурил ладаном из кадильницы. Затем каждому их присутствующих было предложено сказать несколько слов о покойном, а также попросить у него прощения за обиды, причиненные ему при жизни. Конечно, никто из собравшихся не знал так хорошо погибшего пациента, но, тем не менее, каждый высказал несколько хороших слов и попросил прощение, как того требовал обычай.