Башни Анисана (СИ)

Сестра привела волны в спокойствие, после чего приблизилась к Гиб Аянфалю, который уже успел подняться на ноги, собираясь уходить. Он не хотел сейчас иметь никаких дел с белой сестрой. Охватившая его скорбь о потерянном друге после ослабления её остальными асайями, была взята им под контроль, и он хотел скорее остаться один, чтобы поразмыслить над тем, что ему теперь делать. Однако старший Чаэ уговорил его хотя бы позволить ей исцелить следы от слёз. Сам он уверил сестру, что отведёт Гиб Аянфаля в домашнюю обитель, где непременно постарается предоставить его мастеру.

Когда Гиб Аянфаль оказался в своей комнате в долгожданном одиночестве, он в полной мере ощутил, что его терзают болезненные мысли. Весь строй Онсарры в один миг предстал перед ним в совершенно ином свете, нежели он привык видеть. Святые справедливость, истина и милосердие, бережно хранимые под покровом Белой Вечности…. Эти идеалы истинных асайев, впитываемые каждым с пробуждения, вздрогнули и разлетелись в прах. Осталась лишь Белая Вечность. Но такова ли она, какой он привык её мнить, ныряя в волны? Он видит то, что хочет Голос Ганагура. Он должен знать больше, чтобы иметь возможность и право выбирать – остаться с Голосом или… последовать зову других сверхсуществ.

Гиб Аянфаль вдруг почувствовал себя как никогда ограниченным. Это ощущение всколыхнуло в нём жгучую ярость и желание немедленно хоть что-нибудь изменить. За всю свою историю, тянущуюся в глубины звёздных циклов, асайи последовательно отвоёвывали свободу у окружающего мира. Свободу изменяться и распоряжаться течением жизни по своей воле. Понятие «истинного асайя», ограждающее характеры от черт, свойственных искажённым, прежде ничем не задевало Гиб Аянфаля. Но сейчас он вдруг явственно налагаемые им узы.

Все эти мысли неуёмно терзали юного асайя, как вдруг его сознание, которое прежде заполнял тревожащийся Голос, резко очистилось от всех мыслей и волновых видений. Гиб Аянфаль даже замер, сидя на ложе, не шевелясь и вслушиваясь в эту неведомую пустоту, какой он не видел никогда прежде. Пустота заполнила его всего, отрезав от внешнего мира, и вдруг в ней прозвучало грозное предвестье – Гиб Аянфаль однажды может оказаться на пороге забвения ещё более глубокого чем то, которое настигло Хибу. Пути, что приведут его к этому, долги и трудны. Но он должен уже сейчас найти способ обезопасить себя, если хочет остаться самим собой.

После тишина отступила, и Гиб Аянфаль вновь остался наедине с собой. Неожиданное видение ошеломило его так, так что он даже отвлёкся от своих переживаний. Впервые в жизни он услышал нечто окромя Голоса. Высшее сознание желало, чтобы он сохранил себя, находя его путь и поступки правильными. И таким заветом Гиб Аянфаль не мог пренебречь. Ведь если он всё забудет, то потеряет не только себя, но и своих родичей, так как тонковолновая связь утратится во время глубокого забвения. Вместе с его памятью исчезнет и история о том, какими были настоящие Хиба, Бэли и Лийт, о котором он пообещал помнить.

Он во что бы то ни стало должен сохранить своё имя и часть воспоминаний. Эта мысль захлёстывала его со всей страстью! Что бы ни было причиной его забвения, но сохранив эти важные части своего сознания где-нибудь, он сможет вернуться к себе-прежнему!

Гиб Аянфаль пристально осмотрелся. Он может внести эту информацию хоть в проектную карту, пускай их и понадобится десятки тысяч. Но карты, как и всякие вещи, способны теряться и приходить в негодность. Его могут выслушать безбрежные волны, но он – не техник, чтобы настолько доверять им и надеяться на Глобальную Память. Много ли он нашёл в ней, когда пытался понять, что с ним случилось в тот далёкий вечер, когда он возвращался в Рутту? Ему нужна не вещь, ему нужен кто-то, кто согласился бы сберечь воспоминания и затем помог ему вспомнить. Лийт пошёл к нему перед исчезновением, значит, и он сам тоже должен к кому-то пойти. Если не останется живой памяти, то что вообще можно будет сохранить?

Настолько довериться Гиб Аянфаль мог только кому-нибудь из родичей. Быть может, Ае? Нет, Ае патриций, у него много других забот. Да он и наверняка станет отговаривать Гиб Аянфаля от подобной деятельности. Гиеджи? Она бы согласилась, строитель был уверен в этом, но тут же отверг эту кандидатуру. Гиеджи саму надо охранять после всех этих видений. Аба Альтас исчез. Да и будь он тут… Гиб Аянфаль впервые усомнился в том, что аба его поддержит.

Только если Эньши…

Гиб Аянфаль прислушался к происходящему в соседней комнате и услышал едва приметный гул пыли, через волны почувствовал чьё-то присутствие. Ему вспомнилось, как он сперва ни в какую не хотел принимать этого ребёнка, затем отношения их смягчились, а в последнее время они, кажется, стали друзьями, как и хотел аба. До родства, закреплённого тонкими волнами, оставался лишь какой-нибудь шаг. Гиб Аянфаль поднялся с ложа и направился в соседнюю комнату.