Башни Анисана (СИ)

Он сделал паузу, но, видя, что Эйдэ выжидательно смотрит на него, продолжил:

– Багровый Ветер сейчас в Низу. Патриции Онсарры решили, что он заслуживает исправления. Но это неправильно! Мать Иша говорила, что он якобы сам этого захотел, но я в это не верю. Белые матери, как и техники волн, никогда не говорят всей правды. К патрициям теперь поздно обращаться, да я и не надеюсь, что они услышат меня. Потому я хочу обратиться к нэнам, которые занимаются исправлением и попросить за него.

Он смолк, тщетно стараясь догадаться по непробиваемому лицу Эйдэ, вызвал ли он своим рассказом какое-либо сочувствие или нет. Эйдэ молчал, в упор глядя на него. В былое время Гиб Аянфаль предпочёл бы немедленно сбежать из-под такого взора, но сейчас это как будто придавало ему уверенности.

– Прошу, помогите мне к ним обратиться, – проговорил он, – Вы – глубинный патриций, а значит, знаете нэн и слышите голос Ци. Волны наверху мало говорят о них, совсем не называют имён, а я никогда прежде не был в недрах и потому в столь ответственный момент опасаюсь поступить невежественно. Я не прошу вас идти со мной и говорить, я прошу лишь слова, указывающего путь. Скажите, кто из них меня выслушает, поможет в этой ситуации, и где мне разыскать… её.

Он смолк, дожидаясь ответа.

– Понятно, – неспешно произнёс Эйдэ, – Ты хочешь, чтобы я потакал твоему безрассудству.

– Это не безрассудство! – воскликнул Гиб Аянфаль, – Я хочу спасти Хибу от несправедливого исправления! Вы ведь знали его! И теперь…

Он смолк, увидев, что Эйдэ поднял руку в призыве к тишине.

– Тебе нужна нэтци, – проговорил он, – они – проводники Ци, такие же как Гэрер и Сэле. Только вот если верхние сверхсущества выбрали проводником единоличного асайя, то Ци говорит с нами через девяносто девять нэтци, возглавляемых госпожой-хтонией Унадини Фекдис. И одной из них отдано право главенствовать над всеми сферами Низа. Однако я не собираюсь называть её имя и настоятельно рекомендую тебе воздержаться от какого бы то ни было обращения к ней или к кому-либо из нэн. Тем более, что мать Иша сказала тебе правду. Я так полагаю, что подобное отношение к техникам волн и белым матерям внушил тебе не кто иной как Хиба. У него был на то повод. Тебе же незачем сомневаться. Я был на суде как раз среди тех патрициев, мнение которых тебе кажется в корне неверным. И я видел, как твой друг сам принял решение, с которым ты не хочешь смириться.

– Но я не понимаю почему! – с отчаянием воскликнул Гиб Аянфаль, – Я не могу представить, что он сам пойдёт в Низ! Я не верю, что он захочет расстаться с прошлым, с самим собой! Он всегда говорил, что любит делать со своей жизнью то, что он сам хочет. Разве может он в таком случае принимать исправление из чьих-то чужих рук? Я не верю…

Он смолк, вдруг замечая в прежде бесстрастном взгляде Эйдэ глубоко сокрытое сочувствие.

– Он знал, что ты не сможешь легко принять это, – с едва ощутимой теплотой в голосе произнёс глубинный патриций, – И, обращаясь к собору, просил передать, чтобы ты не искал его после того, как исцелишься. Он говорил, что ты не остановишься перед тем, чтобы спуститься в Низ, но он не хочет, чтобы ты делал это. Хиба не боится перемен, даже таких, как исправление. К тому же, даже в самом Низу за него есть, кому заступиться.

– Он был передан нэне Шамсэ? – с волнением спросил Гиб Аянфаль.

– Я не знаю этого точно, но, вероятно, да, – неспешно ответил Эйдэ, – и уж будь уверен, она знает, как правильно с ним поступить. Кроме того, на соборе присутствовал один из твоих родичей. Патриций Ае. Верно, ты не виделся с ним, раз пошёл ко мне?

– Нет. Я опасался, что Ае вообще не даст мне ничего выяснить. На суде он, наверное, только и делал, что обвинял моего друга! Он считает, что нам нельзя поддерживать дружеские отношения.

– Так я и понял из их острой дискуссии. Наблюдать за этим было даже забавно. Консул Сэле так вообще откровенно веселился. Нечасто в залах Церто обсуждают дела настолько личного характера. Однако, вот что я скажу: ты не должен искать своей вины в случившемся. Я знал Хибу, когда он служил Салангуру как чёрный страж, и могу утверждать, что многие, многие сотни оборотов он вёл свою жизнь так, что она обратилась в явный конфликт с теми порядками, которые были установлены ещё в глубокой древности.

Эйдэ смолк. Гиб Аянфаль, понурив голову, тоже молчал, стараясь свыкнуться с услышанным.

– Я не знаю, что мне теперь делать, – негромко произнёс он.

– Идти отдыхать, – голос Эйдэ стал таким же жёстким, как прежде, – Зоэ, с твоей стороны было бы правильным сейчас увести его к родичам на поверхность. Как второй ученик мастера Хосса ты должен проявить участие в этом нелёгком деле.

– Да, конечно, мастер Эйдэ, – вежливо сказал Зоэ, – я не оставлю Гиб Аянфаля наедине с его бедой! Я помогу.