Башмаки на флагах

– Поедемте, господин, – повторял он в который раз, – покажу одну вещь, что вас порадует.

А сам, подлец, так и не сказал, что за вещь.

– Ёган, мне в полк надо.

– А это как раз нам по пути, – заметил управляющий, подавая кавалеру повод оседланного коня.

– Да что же ты мне покажешь?

– А вот увидите.

Максимилиан и молодой Гренер посмеялись над упрямством управляющего и отправились за ними.

Доехав почти до пристани, уже миновав солдатское поле, за сыроварней Брюнхвальдов Ёган взял по бездорожью на юг. И по-прежнему толком ничего не говорил, а бубнил только, что мужики его невзлюбили за то, что всю осень и всю зиму гонял он их на барщину копать канавы в ледяной грязи болот, что тянулись вдоль реки по берегу на юг до мыса, до самого поворота реки на запад.

– Вот я вчерась их сюда привел и показал, – он и Волкову показывал тоже, – говорю: что, дураки, кто был прав?

Волков и приехавшие с ним молодые господа были тоже удивлены. Перед ними от зарослей кустов, что росли на глинистых пригорках, до самой воды зеленели отличные травы. Так зеленели, что в окрестных унылостях глаз резали. Куда там с этой яркой травой тягаться блеклым шиповникам да барбарисам. И тоскливые ивы, что росли по берегу, тоже не так были зелены.

А Ёган сиял от удовольствия.

– Сто шесть канав прорыли, всего-то и надо было на один штык лопаты, и вот тебе, господин, новые угодья.

– Что, пшеницу думаешь посеять? – спросил кавалер.

– Ну, это вы спешите, господин. Хотя можно вон там мальца бросить, пару горстей, поглядеть, как пойдет. Вдруг не примется. А попробую я на высотке ячмень и овес для начала. Овес-то у нас, не помните, как в прошлую осенью брали, в полцены от пшеницы – только подавай.

– Отчего же не помнить, помню, – возразил Волков. – Овес и нам самим нужен.

– Вот их-то и посеем. Там посуше будет, и ила река нанесла. А это, – он обвел рукой все низины, – это все под коровок. Клевер посею, ульи поставим. Уж коровы будут такие, что поросята рогатые. Лоси!

– А почему же ты сеять тут не хочешь, раз говоришь, что земля хорошая, что ил и всякое такое, – не понимал кавалер.

– Эх, господин! Так мужиков-то у вас всего двадцать два на шестнадцать дворов сегодня, им и той земли, что у Эшбахта, до мая не поднять. Там им пахать не перепахать, а досюда руки нипочем не дойдут. А двух пастушат уж найду.

Да, людишек у кавалера мало в имении.

– Вон вы солдат загнали в лагерь, земельку-то они забросили, ни один пахать не вышел, – продолжал управляющий. – Чем кормиться по зиме думают?

– Заработают на войне, за все им заплачу, зиму переживут, – отвечал Волков. – Ты скажи, много земли осушил?

– Три версты отсель будет.

– Немного.

– Попробовать хотел, да и не нужно больше, чего мужиков попусту ломать, когда они и свободную вспахать не могут. А если до мыса так пролопатить, так у вас земли и пахотной, и под выпас будет больше, чем у кого другого во всем графстве.

– А что насчет конезавода думаешь?

– О, господин, – Ёган сразу изменился в лице, – на то вам нужен коннозаводчик, я больше по коровам.

Волков с незлой усмешкой посмотрел на добродушное лицо старого приятеля, сначала улыбнулся, а потом взял его под руку и потянул в сторону от сопровождающих их молодых людей.

– Я на войну всего с собой брать не буду, а то там и не угадаешь иной раз, вперед идти надо или обоз защищать. Денег возьму немного, часть жене дам, часть Бригитт, остальное закопаем.

– Со мной?

– А думаешь, с Сычом лучше будет?

– Вот это уж вряд ли, – усмехнулся Ёган.

– Вот и я так думаю. А ты будешь тут за старшего. Знаешь, что делать, если горцы сунутся?

– Помню. Все хватать, что ценное, да бежать в Мален или дальше.

Волков кивнул – да, все так – и продолжил:

– А если я не вернусь…

– Спаси Господь… – Управляющий сразу принялся креститься.

– Деньги понемногу вдове выдавай на содержание, и Бригитт понемногу, и Брунхильде, если нужда будет с сыном, тоже давай, сын тот, кажется, мой.

– Господи Иисусе! – воскликнул Ёган и опять стал креститься.

– Не ори, дурень, – Волков поймал его руку, – ты у меня вроде как душеприказчик. Мог бы я деньги отдать банкиру какому, но это деньги кредиторов. Они, случись со мной что, сразу их вытребуют через судейских. А так – ни меня, ни денег. А ты их будешь хранить и расходовать помаленьку.

– Ох, дело-то какое тяжкое. Деньжищи-то, видно, огромные, а вдруг кредиторы за ними явятся? Может, у вас кто другой для такого дела есть?

– Из других все со мной уходят, так что кроме тебя никого нет. И тебе я доверяю.

После того разговора поехал Волков на пристань, уже лодку нанял на тот берег в лагерь плыть, как прилетел мальчишка верхом:

– Письмо вам из города, господин.

Ничего хорошего кавалер отчего-то не ждал, и вышло еще хуже, чем он думал. Письмо было от протоиерея и настоятеля храма Святого Креста, и писал он вот что: