Башмаки на флагах

Судья подошел к лежащему на мостовой рыцарю, стал креститься.

– Господь да примет душу этого славного юноши. Думаю, что эти бриганты не из наших мест, но клянусь, я сделаю все, чтобы выяснить, кто зачинщик этого злодеяния, – говорил господин Мюнфельд.

Волков видел, как комендант и капитан стражи переглянулись и невесело усмехнулись. Но ему было не до усмешек, он просто спросил судью:

– Вы можете дать санкцию на обыск дома графа?

– Что? – Судья, кажется, даже не понял вопроса.

– Думаю, что живые бриганты скрываются в доме графа, – разъяснял ему ситуацию кавалер. – Среди них есть раненые.

На улице было темно, лишь свет ламп горожан освещал местность да догорающие факелы стражи, но даже в этом свете Волков видел, как изменилось лицо судьи. Как сразу все тут ему стало неинтересно и скучно, и убитый молодой рыцарь уже мало его волновал, и он отвечал с заметной меланхолией в голосе:

– Друг мой, сие вопрос политический и разрешать его не в моей власти, пусть на то бургомистр дает добро, а уж я тут ни при чем. Совсем ни при чем.

– Политический? – переспросил кавалер.

Судья только развел руками, демонстрируя свое бессилие перед обстоятельствами.

Глава 10

Стражники, кажется, в тот вечер все трактиры и кабаки перевернули, у всех ворот были; опрашивали, кто последний выходил из города. Никого из стражи домой не отпустили, на стены свободных поставили для верности – ловкачи могли со стен спуститься по веревкам.

Еще до полуночи к месту приехал и бургомистр. Почему поздно приехал – да потому что сначала, как узнал о случившемся, поехал к епископу посоветоваться. И тот наказал ему привезти кавалера.

– Ждет он вас, друг мой, не спит, – ласково говорил первый консул города.

К тому времени Волков уже совсем силы потерял, молчал все больше, не мог уже ни злиться, ни ругаться, все равно спросил бургомистра:

– Вы дадите распоряжение обыскать дом графа?

– Нет, – сразу ответил господин Виллегунд, – такой серьезный вопрос может решить только совет города. Но не надейтесь. Никто не осмелится даже голосовать за такое – обыскивать дом графа. Нажить такого врага никто в здравом уме не решится.

«Ну хоть не юлит».

Приехала телега.

– Я распорядился отвезти тело несчастного рыцаря для омовения, – сказал бургомистр. – Епископ уже послал людей, чтобы начали читать над ним панихиду, об этом не беспокойтесь. Поедемте к епископу, он ждет вас.

Волков не без труда влез в бедную карету бургомистра, Максимилиан ему помогал. И в сопровождении четырех стражников во главе с сержантом они поехали в дом епископа. Бургомистр сначала думал говорить с кавалером, расспрашивать или успокаивать, но, видя его мрачное настроение, разговорами донимать передумал. Доехали до дворца епископа быстро: было тут недалеко.

Отец Теодор встретил в прихожей, не поленился спуститься. Обнимал тепло, приговаривая:

– Сие все приличия переходит. Буду писать брату моему, епископу Вильбургскому, и самому курфюрсту писать буду.

Волков усмехнулся: «Вот уж оба они и порадуются».

– И бургомистр напишет герцогу, – продолжал отец Теодор. – Виданное ли дело – устраивать нападения на значимых персон прямо в городских стенах.

– Что за пример граф показывает другим господам, – поддакивал бургомистр. – Этак любое дело можно решить наемными бригантами. Ни совет городской не нужен, ни суд. Нанимай разбойников да режь соперника на улице.

Так за разговорами, медленно из-за епископа, они поднялись по лестнице и, войдя в залу, где горел камин, расселись в кресла.

– Ваши люди, кроме фон Клаузевица, живы?

– Один порублен, но жить будет, – ответил Волков.

– Жаль молодого рыцаря, фамилия-то бедная, но славная. Думаю послать к его старшему брату человека с сообщением, – продолжал епископ. – Я сам прочитаю панихиду по нему.

– Все расходы по похоронам город оплатит, совет не посмеет артачиться, – заверил бургомистр.

«Ну а теперь к делу, господа, не для этих панихид вы меня сюда звали».

Так и вышло, слуга принес им вино и закуски, ушел, и епископ, даже не притронувшись к своему бокалу, заговорил:

– Вижу, что спокойны вы, кавалер. Думаю, что слушаете вы нас, слушаете, а сами для себя все уже решили. И вот хотели бы мы знать, что вы решили.

Волков взял свой стакан, стал вертеть его в руках, ничего не отвечая на вопрос.

– Думаем мы, что вы отважитесь на поступок, что повредит вам сильно, – предположил бургомистр.

– Может, и повредит, но кем я буду, если не отвечу на удар? – спросил у него Волков. – Так всякий думать станет, что меня безнаказанно бить можно.

– Уж никто так не думает, – заверил его господин Виллегунд, – иначе как в превосходных степенях о вас сейчас никто и не говорит. Слыхано ли дело, вчетвером дюжину добрых людей одолеть.

Но ни лесть, ни честное восхищение его сейчас не трогали.

– Их было десять, и были они разбойники, – ответил кавалер, но сам сомневался в своих словах, уж больно умело людишки те владели оружием. Нет, не от дорожного промысла те люди.

– Рыцарь, – вкрадчиво заговорил епископ, – бургомистр волнуется, и волнуется обоснованно. Боятся господа советники, что развяжете вы тут войну.