Барраяр

– Послушайте, сержант, – сказал он вдруг, – вы, как я понимаю, собрались в рай?

– Я попаду туда как верный пес миледи. Кровь смывает все грехи. Это она так сказала.

Не сводя глаз со звездного купола, он уронил флягу на ковер, потом опустил веки и захрапел. Майлз остался сидеть над ним, словно часовой – маленькая фигурка в белой пижаме, страшно одинокая среди космического мрака, в непостижимой дали от дома.

* * *

К счастью, Баз быстро оправился и уже на следующий день вернулся к работе – правда, с пластиковым воротником, фиксирующим порванные связки шеи. Теперь в присутствии Майлза он вел себя с Элен крайне предупредительно, не давая повода ревновать. Впрочем, за Майлзом по-прежнему тенью следовал Ботари, так что скорее всего именно этим и объяснялся подчеркнуто официальный тон Джезека.

Перво-наперво Майлз бросил все имевшиеся в его распоряжении скромные ресурсы на приведение в боевую готовность «Триумфа». Для команды было очевидно, что адмирал опасается пеллианского контрнаступления, на самом же деле он думал о другом. Это был единственный достаточно большой и достаточно быстроходный корабль, чтобы смотаться отсюда, пока не поздно. У Танга было два скачковых пилота. По крайней мере одного из них можно было убедить – или заставить – одним махом вывезти «дендарийцев» за пределы блокированной зоны Тау Верде. Только вот, что будет потом, когда он появится на Бете в угнанном корабле, управляемом похищенным пилотом, с двумя десятками безработных наемников и целой толпой ошалевших технарей на борту? Притом ему не только нечем расплатиться с Тавом Кольхауном – денег нет даже на выплату посадочного сбора. Майлз почувствовал, что дипломатическая неприкосновенность третьего класса, которая обычно служила ему надежной ширмой, при данных обстоятельствах превращается в фиговый листок.

Он пытался помогать техникам в переброске арсенала с РГ-132, но проку от него было мало. К нему постоянно прибегали за приказами и распоряжениями, а чаще всего – за разрешением воспользоваться трофеями. Майлз подмахивал все заявки без разбора, чем вскоре заслужил репутацию крайне решительного командира. Через весьма непродолжительное время его подпись – «Нейсмит» – превратилась в неразборчивую завитушку.

Увы, недостаток рабочих рук невозможно было ликвидировать таким же росчерком пера. Сначала работали в две смены, затем перешли на трехсменку, а это рано или поздно грозило привести к полному истощению персонала. Майлз решил, что настала пора испробовать еще одно средство.

* * *

Две бутылки фелицианского вина неведомого сорта; бутылка таукитянского ликера – к счастью, бледно-оранжевого, а не зеленого; два раскладных стула и маленький хрупкий столик; полдюжины фелицианских деликатесов в серебристых упаковках (Майлз надеялся, что это именно деликатесы); на десерт – остатки урожая фруктов из поврежденной заводской теплицы. Учитывая походную обстановку, угощение получилось вполне приемлемым. Он нагрузил Ботари яствами для мародерского пикника, подхватил те коробки, которые не сумел удержать сержант, – и они отправились в секцию, где содержались пленные.

В коридоре их встретил Мэйхью и, подняв брови, изумленно спросил:

– Куда это вы?

– Свататься, – засмеялся Майлз.

В свое время пеллиане оборудовали на заводе импровизированную гауптвахту, разделив переборками просторный склад на крохотные камеры и проведя туда вентиляцию и канализацию. Майлзу было совестно содержать пленных в таких ужасных условиях, но он утешался тем, что они сами выстроили себе такую тюрьму.

Танг явно не ждал гостей. Они застали его висящим на одной руке под потолком камеры. Он держался за кронштейн светильника, а другой рукой, вооруженной пряжкой от мундира, безуспешно пытался снять плафон.

– Добрый день, капитан, – весело приветствовал его Майлз.

Танг с ненавистью глянул вниз, заметил стоящего рядом Ботари и, заключив, что соотношение сил не в его пользу, грузно спрыгнул на пол. Охранник убедился, что все спокойно, и закрыл дверь.

– Интересно, что бы вы с ним сделали, если бы сумели отвинтить? – продолжал Майлз, указывая глазами на плафон.

Танг пустил в него одним из своих отборных ругательств и, отвернувшись, замолчал.

Ботари невозмутимо установил посреди камеры походную мебель, вывалил на стол принесенное угощение и, по обыкновению привалившись к стене, стал скептическим взглядом наблюдать за происходящим. Майлз сел на один из стульев и откупорил бутылку вина. Танг даже не шелохнулся.

– Присоединяйтесь, капитан, – дружески пригласил Майлз, – вы ведь еще не обедали. Заодно побеседуем.

– Мое имя Ки Танг, я капитан Флота вольных наемников Оссера, гражданин Великой Южноамериканской Народной Республики. Персональный служебный номер Т 275–42–1535–1742. Беседа окончена.