Барков

Барков на основе биографии Кантемира, созданной Гуаско, написал «Житие князя Антиоха Дмитриевича Кантемира». Не биографию, а житие. То есть само обозначение жанра имеет, на наш взгляд, значение для понимания текста, предложенного Барковым. Житие обычно прославляло святого. Барков прославляет своего героя, создает идеальный образ гражданина и поэта. Служение Кантемира Отечеству на дипломатической службе и его служение отечественной словесности уравнены в своей значимости. Сообщив о рождении Кантемира от благородных родителей, Барков рассказывает о его «беспрестанном чтении», о склонности к наукам с детских лет. Здесь важны такие подробности, как, например, сведения о том, что в Голландии Кантемир прежде всего «старался запастись хорошими книгами», о том, что и в Лондоне, и в Париже он стремился познакомиться с учеными людьми, все свое свободное время от обязанностей дипломатической службы он посвящал занятиям наукой и поэзией. Примечательно, что в житии Кантемира подчеркиваются нравственные основания его деятельности.

«В отправлении политических дел поступал он праводушно и искренно, почитая лукавство за недостойное своего разума, и всегда достигал до намерения своего прямою дорогою, не оставляя однако потребнаго в случае благоразумия»^[241].

Особо акцентируется нравственная цель сатир Кантемира:

«Надлежало бы теперь упомянуть о преимуществах и недостатках сих сатир; но издавая их в свет, оставляем читателю самому об них рассуждения. Довольно, что намерение князя Кантемира в том состояло, дабы чрез осмеяние истребить в народе грубые и застарелые мнения, к чему силы здраваго разума бывают иногда недостаточны. Сам он признавал, что разумныя и нравоучительныя сатиры легко могут вдохнуть склонность к добрым делам и верить пристойныя мнения о справедливости, чести и правосудия»^[242].

Житие Кантемира было бы неполным, если бы не было сказано о его «отправлении христианской должности». «Часто говаривал он, что нет ничего приятнее, как употреблять знатность и силу свою на благотворение ближнему»^[243].

В конечном счете в предисловии к сатирам создан чрезвычайно привлекательный образ их автора, вызывающий уважение и сочувствие. Но ведь в основе предложенного жития, как мы уже знаем, лежал биографический очерк, написанный аббатом Гуаско. В чем состояла работа Баркова над этим литературным источником? Какова была работа Баркова-редактора над текстом издаваемых им сатир и составленными самим Кантемиром примечаниями? На эти вопросы ответила выдающаяся исследовательница русской литературы XVIII века Галина Николаевна Моисеева. Поводом к ее блистательной статье «Иван Барков и издание сатир Антиоха Кантемира 1762 года» стали обвинения в адрес Баркова — издателя и редактора, — которые появились в XIX и XX столетиях.

В 1866 году, то есть чуть больше ста лет спустя после первого издания сатир Кантемира, П. А. Ефремов затеял их новое издание. Подготовку текста по первому, барковскому изданию 1762 года взял на себя профессор В. Я. Стоюнин. Но тут П. А. Ефремов узнал от академика А. А. Куника, что найден тот самый академический список сатир Кантемира 1755 года. П. А. Ефремов и В. Я. Стоюнин сверили полученную рукопись с публикацией Баркова и обнаружили в них много расхождений. В основу нового издания сатир Кантемира решено было положить академический список, с которым, по-видимому, и работал в свое время Барков. Разумеется, издатели не преминули обвинить Баркова в искажениях кантемировского текста:

«Сатиры его (Кантемира. — Н. М.) и некоторые из мелких стихотворений первоначально были изданы Императорскою Академиею наук в 1762 г., но И. С. Барков, которому тогда было поручено печатанье их, перенаправил многие стихи, примечания почти все переделал по-своему»^[244].

Разумеется, такое обращение Баркова с творениями Кантемира было признано недопустимым. Еще почти 90 лет спустя, в 1956 году, «Собрание стихотворений» Кантемира вышло в свет в серии «Библиотека поэта» с вступительной статьей Ф. Я. Приймы, подготовкой текста и примечаниями З. И. Гершковича. И в этом издании Барков обвиняется в том, что он «весьма вольно обошелся с текстами Кантемира»^[245]. Через все примечания настойчиво проходит констатация искажений, которые позволил себе редактор Барков.

Когда читаешь эти обвинения в адрес Баркова-издателя и редактора, то возникает ощущение, что вот-вот, еще немного, еще чуть-чуть, и Барков будет охарактеризован стихами А. Т. Твардовского:

Весь в поту статейки правит,
Водит носом взад-вперед:
То убавит, то прибавит,
То свое словечко вставит,
То чужое зачеркнет.
То его отметит птичкой,
Сам себе и Глав и Лит,
То возьмет его в кавычки,
То опять же оголит^[246].