Барков

Отраду шумного народа,
Красу дражайшия толпы
Воспой в рылях и бубнах ода,
Внемлите, блохи, вши, клопы!
Рассыпли ныне мысли пьяны,
О ты, что рюмки и стаканы,
Все плошки, бочки, ендовы
Великою объемлешь властью,
Даешь путь пьяницам ко щастью,
Из буйной гонишь страх главы.

Вина и пива покровитель,
К тебе стремится шум гудка,
Трактиров, кабаков правитель!
И ты, что борешься с носка,
Боец кулашный и подьячий.
Все купно с алчностью горячей
Разбитый кулаками слух
К сей красной песне преклоните
И громкой похвале внемлите,
Что мой воображает дух (90).

В оде Баркова поистине вселенский размах. Бахус — не только «великою объемлет властью» «рюмки и стаканы, / Все плошки, бочки, ендовы». Он не только «Вина и пива покровитель», «трактиров, кабаков правитель». Бахус — «отрада шумного народа», он открывает пьяницам путь к счастью, он уничтожает какой-либо страх. И слушать свою громкую похвальную песнь Бахусу поэт призывает всех: и ничтожных мира сего блох, вшей и клопов («краса дражайшая толпы» с ними неразлучна), и кулачных бойцов, и подьячих. А сопровождать похвальную песнь Бахусу должен оркестр народных инструментов — гудок, бубны и рыли. Что такое рыля? В. И. Даль, заметив, что слово «рыля» — искаженное слово «лира», поясняет: «…музыкальное орудие, с которым ходят нищие чужеземцы, а на юге у нас и свои: три струны, по коим снизу ходит кружек, замест смычка, обращаемый лебедкою; пальцы левой руки перебирают и нажимают струны; с рылями старцы и слепцы поют малоруския думы»^[193]. Если на рылях играют «чужеземцы» (пусть и нищие; ну и что, что нищие?), то оркестр Баркова — можно сказать, международный. А если в сопровождении рылей поют думы (а думы — «эпико-лирический жанр украинского словесно-музыкального народного творчества XV–XVII веков»^[194], думы отличаются историческим содержанием), то песня — ода Баркова — приобретает в свою очередь лиро-эпический характер, исторический смысл.

Се Бахус, что во всех забавах
Своей возвысив славы рог,
Во градах, весях и дубравах
Щедроты своея в залог
Воздвигнул алтари и храмы,
Где взятки целыми мошнами
Ему на жертву отдают,
Хвалы покрова их внимая
И воплем воздух раздирая,
Дружатся, бьются, пьют, поют (90–91).

На наш взгляд, Барков выступает здесь предшественником Державина, который сумел передать в своих стихах саму атмосферу XVIII века («столетье безумно и мудро» — так сказал об этом веке А. Н. Радищев):

В те дни, как все везде в разгулье:
Политика и правосудье,
Ум, совесть и закон святой,
И логика пиры пируют,
На карты ставят век златой,
Судьбами смертных понтируют,
Вселенну в трантелево гнут;
Как полюсы, меридианы,
Науки, музы, боги — пьяны.
Все скачут, пляшут и поют^[195].

Обобщение — в заключительной строфе оды Баркова: Бахус — творец войны и мира, судеб человечества и человека.

Источник благостей толиких,
Вдруг составляя брань и мир,
Из малых делаешь великих,
Меняешь с рубищем мундир.
Дородством иногда и туком
Или по ребрам частым стуком
Снабжаешь всех, кто чтит тебя.
В сей краткой песне долг последний
Тебе отдавши, всяк безвредный
Да будет Бахуса любя (92).

В «Девичьей игрушке» в разделе «Басни и притчи» помещен опус «Пьяная купчиха». В нем речь также идет о винном возлиянии. Но, само собой разумеется, это не ода Бахусу, а всего лишь забавная сценка, которая живописует купчиху, напившуюся в гостях допьяна и ставшую героиней любовного приключения. Зачин этого сочинения — рассуждение о купеческих женах, жеманящихся за столом, отказывающихся пить вино, а на самом деле с удовольствием его выпивающих: