Барков

Автограф не сохранился. В Лицее было написано сатирическое стихотворение «Тень Фонвизина», но есть его авторизованный список, то есть список, к которому Пушкин руку приложил. А вот с «Тенью Баркова» дело обстоит сложнее: сохранилось несколько списков с разночтениями. Под одним из них стоит имя «Пушкин», а под другим «Барков». Ну не курьез ли? Барков спустя почти пол века после смерти написал стихотворное сочинение (его называют то поэмой, то балладой), где является его тень, к тому же в совершенно непристойном виде!

Несколько слов о сюжете и героях этой чудовищной по непристойности баллады.

Однажды зимним вечерком
В борделе на Мещанской
Сошлись с расстриженным попом
Поэт, корнет уланский,
Московский модный молодец,
Подьячий из Сената
Да третьей гильдии купец,
Да пьяных два солдата^[367].

Таково начало. А дальше — пунш и девки, девки и пунш. На этом славном поприще более всех отличается задорный и трудолюбивый поп-расстрига с говорящей фамилией, неудобной для печати. Но вдруг — «Вотще!», хоть девка и «трудилась над попом». Далее действие стремительно развивается:

Зарделись щеки, бледный лоб
Стыдом воспламенился;
Готов с постели прянуть поп,
Но вдруг остановился.
Он видит — в ветхом сюртуке
С спущенными штанами,
С х… толстою в руке,
С отвисшими м…
Явилась тень — идет к нему
Дрожащими стопами,
Сияя сквозь ночную тьму
Огнистыми глазами
<…>
— «Но кто ты?» Вскрикнул Е…
Вздрогнув от удивленья.
«Твой друг, твой гений я — Барков!»
Сказало привиденье^[368].

Тень Баркова призывает попа «восстать», и совершается чудо: к попу возвращается несокрушимая мужская сила. Тень же Баркова, обращаясь к попу, вещает:

Возьми задорный мой гудок,
Играй как ни попало!
Вот звонки струны, вот смычок,
Ума в тебе не мало^[369].

Вот так поп стал поэтом, венчанным самим Фебом, стал «гласить везде»: «Велик Барков!» Магическая сила Баркова превращает попа-расстригу в гиганта большого секса. Но однажды он оказался в женском монастыре пленником. И пришлось ему до полного изнеможения усердно ублажать игуменью — «девицу престарелу». Но — «Увы! настал ужасный день», когда он совсем обессилел. И тут вновь явилась тень Баркова «В зеленом ветхом сюртуке, / С спущенными штанами». И — о радость! — к попу вновь вернулась его могучая сила. Игуменья же «рассталась с духом», то есть померла. Барков вернул попу вожделенную свободу.

Мой друг, успел найти Барков
Развязку сей интриге.
«Поди! (отверста дверь была),
Тебе не помешают,
Но знай, что добрые дела
Святые награждают.
Усердно ты воспел меня,
И вот за то награда!»
Сказал, исчез — и здесь, друзья,
Кончается баллада^[370].

Явившаяся к попу-растриге тень Баркова, конечно, не сопоставима с тенью отца, представшей перед датским принцем Гамлетом. А вот сатира Батюшкова 1809 года «Видение на берегах Леты», где в странном сне автору являются тени умерших и живых писателей, в известном смысле может почесться предшественницей «Тени Баркова», как и другое его сатирическое стихотворное произведение 1813 года «Певец в беседе любителей русского слова», где также парят тени «поэтов со стихами» (обе сатиры Батюшкова, как и «Тень Баркова», не были напечатаны, но распространялись в списках).