Барабаны пустыни

Брань стала громче: «Слазь, собака, слазь, проклятый!» Огромная, черная как смоль туша, очертания которой мне не удалось разглядеть, взбиралась на дерево, направляясь прямо ко мне. Я закрыл глаза в ожидании смерти, представив себя в зубах этого беспощадного зверя. Меня трясло от ужаса, в ушах стоял звон, а сердце почти остановилось… Когда я пришел в себя, то обнаружил, что он сгреб меня в охапку своими сильными ручищами. В ноздри мне бил мерзкий запах его пота. В ушах стоял звон от его крика.

— Осел, тебя надо наказать!

Все случившееся казалось мне кошмарным сном. Я не открывал глаз, чтобы не видеть этого зверя, и горячие слезы струились по моим щекам. Он злобно шипел:

— Скорей приходи в себя, чтобы я мог тебя наказать! Ты на всю жизнь заречешься от своих дьявольских проделок!

Странно, но голос был мне хорошо знаком, я знал все его интонации до малейших нюансов. Когда он сердился, то голос был грубым и резким, но когда он был в хорошем настроении, то голос становился спокойным, нежным и чистым, понижаясь почти до шепота. На этот раз в нем звучал гнев.

Боже мой! Мне не почудилось, это ведь голос моего отца. Перед моими полузакрытыми глазами возник, как призрак в тумане, наш дом… Слава аллаху, мне не грозит опасность. А дьявол, вырывающий сердца, который схватил меня, был плодом моего помутившегося от страха рассудка.

Голос злобно рычал:

— Ты взбирался на «дерево ифритов»?! Я спас тебя в последний момент… Если бы ты залез выше, то пропал бы навеки, меня предупредил горбун, и я тотчас помчался сюда.

Так, значит, это горбун? Я знаю, что он доносчик. Едва он увидел, что я делаю то, на что он никогда не осмелился бы, как тут же побежал и натравил на меня отца. Ничего, погоди, карлик, ты увидишь, кто свернет тебе шею!

Моя щека вспыхнула от резкой пощечины. За ней последовали грубые пинки. Мне казалось, что мое тело разрывается, огромные, сильные руки отца обрушивались на меня, как гигантский железный молот. Он был по-настоящему рассержен, а когда мой отец сердится, он становится похожим на взбесившегося верблюда. Он не думает о последствиях… Слова, вылетавшие из его рта, разили как отравленные стальные стрелы:

— Тебя нет дома целыми днями, ты ни о чем не думаешь, ты только и знаешь, что делать глупости, и не слушаешь ничьих советов. Ты как мул, который только и умеет, что есть, пить и проявлять свое упрямство. Думал ли ты об уроках и о школе?! Ты ведь думаешь только о том, как бы навлечь на нас беду… Какое тебе дело до дерева?!

Улучив момент, я выскользнул из его цепких рук и бросился в объятия бабушки. Я убежал к ней, зная, что отец не решится преследовать меня. Несколько дней я дрожал от страха, боясь, что отец снова задаст мне взбучку. Однако время шло, и мне стало ясно, что он забыл об этой истории.

Приближалось время выпускных экзаменов в подготовительной школе, после чего я должен был стать обладателем аттестата; все старались помочь мне и создать спокойную обстановку, чтобы дать мне возможность зубрить уроки и успешно сдать экзамены. Тон отца по отношению ко мне стал более дружелюбным, а улыбка, которой он теперь неизменно встречал меня, доказывала то, что он меня окончательно простил.

* * *

Однажды вечером бабушка обняла меня и сказала, пытаясь подавить приступ сильного кашля:

— Послушай, дитя мое, ты еще маленький и ничего не понимаешь. Я верю, что ты перейдешь в среднюю школу и что всего через несколько лет ты многого добьешься, если на то будет воля аллаха… Не трогай пушок, который пробивается у тебя на щеках, и слушай — ты еще мал, чтобы познать смысл происходящего. Думай сейчас лишь о том, что ты станешь учителем или врачом и будешь приносить всем нам пользу, и оставь в покое дерево. Это — благословенное дерево, дитя мое, но его благословение снисходит только на тех, кто живет под его сенью, уважает его, считает его священным и оберегает его. Тех же, кто восстает против него и пытается открыть его тайну, оно уничтожает и насылает на них беды.

— Однако это простое дерево, бабушка, в нем нет ничего необычного, и оно не отличается от любого другого из тысяч деревьев, которых полным-полно в деревне!

— Дерево!!! Это действительно дерево, но это удивительное дерево. Видел ли ты когда-нибудь деревья таких размеров? Можешь ли ты сказать мне, что это за дерево: оливковое, рожковое или тутовое? Это нечто иное, это странное создание из сучьев, ветвей, листьев и пустых дупел.

— Но я смог взобраться на его верхние ветви и не увидел ничего необычного, и, если бы не этот пьяница, я долез бы до вершины.

— Он сделал доброе дело, дитя мое, если бы он не предупредил твоего отца, мы бы потеряли тебя навек.

— Но как могут деревья быть до такой степени опасными?!