Бара Баш

– Да что же ты это такое творишь-то?! – вылез из вентиляции страшный и древний старик‑домовой. Зол он был не на шутку. – Забрался сюда вчера, ирод, так думаешь всё, хозяином стал? Нет уж, сиди там, где положено, а весь дом ты мне трогать не смей! Только‑только от этой гадости избавился, а ты мне её обратно зазываешь? У-у!

Он показал Бара Башу огромный кулак, и малыш перепугался. Юркнул под стол и задрожал там. Это домового утихомирило. Он кривым пальцем в воздухе погрозил и потребовал:

– Чтобы больше ни-ни, а то я тебя выгоню.

Сказав так, домовой убрался восвояси, а Бара Баш тихонечко заплакал от бессилья. Старший вместо того, чтобы ему маленькому помочь, подсобить хотя бы советом, отругал по полной.

«Неужто совсем я такой бестолковый?» – думал несчастный бесёнок и от таких мыслей заплакал ещё горше.

***

Плач разбудил Ивана Петровича. Он вышел из спальни в кухню и покрутил головой – кто-то плакал, а кто именно не видно.

– Это ты Барабашка? – мягко спросил он, и бесёнок, сняв с себя невидимость, признался.

– Я, – грустно ответил Бара Баш и принялся тереть глаза кулачонками – слёзы вообще ручьём потекли.

– Ты чего? Обидел кто?

– Глупый я, плохой домовой, – начал страдать вслух бесёнок. – Целый день старался, хоть как-то тебе помочь, а только всё испортил.

– А, вон оно как, – задумчиво проговорил Иван Петрович. Он-то считал, что это из‑за развода с женой у него всё из рук валится. Однако смотреть на рыдающего малыша ему оказалось больно. Не смог он его винить. Доброе сердце утешить требовало.

– Да не переживай ты так, – погладил мужчина бесёнка по шёрстке. – Раньше-то всё хорошо было. Справлялся.

– А я только вчера тут жить начал, – припоминая слова домового, ещё громче разрыдался малыш. – И как поселился, так всё и по-о-орчу. А я не хочу портить, я хочу быть самым лучшим домовы-ы-ым и чтобы мне грамоту за это дали.

– Какую грамоту?

– Не знаю, но хочу-у.

Признание было, как говорится, смех и грех. Ивану Петровичу захотелось улыбнуться, уж слишком наивными признания бесёнка ему показались. Однако он был взрослым мужчиной, что не раз своей собственной дочке из-за всякой ерунды слёзы и сопли вытирал. Так что для него не составило сложности принять серьёзный вид и сказать:

– Вот что. Если хочешь, так оно всё получится. Главное стремление есть.

– Стремление есть, а способностей нету.

– Так начни с того, что получается или что очень-очень хочется. С мелочи какой‑нибудь начни. От неё шагай, а там любая сложность сложной быть перестанет.

– Правда?

– Правда, – потрепал бесёнка по голове Иван Петрович и вскоре отправился спать.

***

Стоило Ивану Петровичу проснуться, как он сразу увидел качающегося на люстре Бара Баша. Маленький шкодник был так рад своей задумке, что не замечал, как озорничает.

– Я, хозяин, с тобой на работу пойду, – первым делом сообщил весть бесёнок.

– Как на работу? Ты же домовой, тебе не положено.

– Знаю, что не положено, но я понял чего больше всего хочу. Хочу я тебе помочь. Вот с этого начинать и буду.

– И как я тебя с собой возьму? Барабашка, а вдруг тебя увидят и этого… ну того. На исследования заберут.

– А я сделаю так!

Бесёнок лихо щёлкнул пальчиками и сделался невидимым.

***

На завод Бара Баш отправился, сидя на шее Ивана Петровича. Они так договорились, чтобы ему, маленькому, под ноги кому-либо по дороге не попасть. И, стоит сказать, было Бара Башу очень удобно, так как бесы часто на шею своим людям садятся. И чем старше и больше бес, тем сложнее человеку с ним жить. Но Бара Баш был ещё считай совсем несмышлёныш, а потому Иван Петрович особой тяжести не ощутил.

Они прошли через проходную. Сложностей там не возникло, разве что с начальником переговорить за вчерашнее пришлось. Затем Иван Петрович добрёл до цеха и поздоровался с другими мужиками.

– Что, Еремеев, свободен теперь? – с издёвкой спросил гадкий сплетник Степан Васильчиков. Его на заводе недолюбливали, но обсуждали негодяя только за спиной. Уж очень мог этот мужик жизнь подпортить.

– Свободен, – признался Иван Петрович, и настроение его резко упало.

– И на кого твоя Маруся тебя променяла?

Бара Баш быстро сообразил, что над его хозяином измываются. Он же был бесом и нюх на злые дела имел тонкий. В воздухе ароматно запахло подлостью. Ах, с каким удовольствием вдыхал бесёнок её нежный запах! Но только умом он злился – как же это так на его человека покушаться?

«А вот шиш тебе!» – подумал Бара Баш и потёр ладошки.

Степан Васильчиков поперхнулся и вдруг уронил себе на ногу тяжёлую металлическую заготовку.

– Вот чёрт! – воскликнул он, подпрыгивая на одной ноге.

А Иван Петрович, улизнув от ответа в прямом смысле этого слова, пошёл вдоль конвейера, чтобы посмотреть всё ли готово к его запуску. После чего, решив, что всё хорошо, потянул руку к кнопке запуска.

– Погоди! – вдруг пискнул сидящий на шее Бара Баш.

– Что такое?

– Чую-чую. Что-то будет, если нажмёшь.

Слова заставили Ивана Петровича по новой проверить оборудование. Он изучил целостность, проверил датчики, даже на кабели посмотрел и…

– Ох ты. Витёк, зови электрика! У нас тут провод оголённый. Кто ж его так и чем?