Бандитский подкидыш

Я устал, день был не из лёгких. Я не хочу есть. Сейчас я бы просто упал и лежал, глядя в потолок, пытаясь не думать ни о чем, гоня мысли прочь. Но Катя…она душу из меня вынимала. Смотрит. Глаза серые, круглые, под ними залегли тени. Устала. Такая хрупкая, что сложно поверить в то, что она уложила бугая, спасая моего ребёнка. И уложит снова, если нужно будет. И спасёт. Удивительная. И вымещать на ней плохое настроение совсем не хочется.

– Я ужасно голоден, – лгу я с лёгкой улыбкой. – Что там у нас?

У нас мясо – Катя считает, что мне необходимо есть мясо. Салат. Жареная картошка. Немудреная, простая еда. Я ем и вдруг понимаю, что действительно голоден. Вытаскиваю из сковородки кусок мяса побольше, шлепаю его на тарелку Кате – пусть тоже ест, совсем тонкая.

Позже она идёт снова к своему креслу. Я на нем прилёг один раз, ради интереса – ужасно.

– Ну, чего ты? – зову к себе. – Всё же хорошо было.

Сегодня она такая робкая. Неуверенно идёт ко мне. Садится на край дивана. Тянусь к ней, постель скрипит под моим весом. Обнимаю, так, как обнимал все последние ночи. Но…мало мне. Я знаю, что уйти придётся снова, но не знаю, вернусь ли. Умирать, не зная, какова настоящая Катя, Катя у которой от страсти в голове звенит, не хотелось. Она чётко угадала моё намерение.

– Ты ранен, – напоминает она. – Ты чуть не умер.

– Но не умер же, – резонно замечаю я.

Тяну с неё шорты. Шутболку наверх. Избавляю от белья. Пушистые носки она снимает сама, хотя как по мне оставила бы – холодно. Я не спешу. Мне нравится на неё смотреть. Она вообще целиком мне нравится, вся, такая какая есть. Я бы мог смотреть на неё всю ночь. Может даже всю жизнь. И я смотрю. Скольжу по её коже самыми кончиками пальцев. Тихонько царапать. Не больно, но чтобы стонала сдержанно, тихо, прикусывая нижнюю губу.

– Ты удивительная, – говорю я. – Не как все.

– Нет, – отвечает Катя. – Ты…ты такой сильный. Огромный. И такой нежный…

Берет мою руку и прижимает к своему животу. Там, под тонкой нежной кожей ощутимо бьётся пульс. Частит, сбивается, и мне это нравится. Можно стонать, изображая страсть, но пульс, он лгать не может. Нависаю над ней сверху.

– Хочу от тебя ребёнка, – шепчу в шею, по котооой мурашки от моего голоса. – Девочку. Такую, как ты. Но не сейчас, сейчас нельзя…

Больше не было слов. Только наши руки, губы, прерывистые, тихие, чтобы не разбудить ребёнка стоны. И чёткое понимание – раньше все было не так. А вот теперь правильно, так, как должно было быть, только я этого не знал. Но это знала жизнь, исправила, привела меня в ту электричку, в один вагон с Катей, с её острыми коленками, торчащими из под юбки….

Утро наступило слишком скоро. Я забылся сном. Сквозь него слышал, как Катя вставала ко Льву. Без неё становилось так холодно, что я с нетерпением ждал, когда же она вернётся. Будильник зазвенел в шесть, но я проснулся раньше, просто оттягивал момент, когда нужно будет проститься с этой ночью.

– Ты уйдёшь, – констатировала Катя.

– Да, – признал я. – Вы тоже. Я никому не могу довериться, но деньги решают многое. Я купил вам безопасность.

Одеваюсь не глядя на неё, хотя не насмотрелся ещё, не нагляделся. Я хотел бы просто остаться с ней. Но я мужчина. Я не буду прятаться. Бросаю на стол свёрток. Катя открывает. Там – документы. Паспорт, свидетельство о рождении. От настоящих не отличить. Катю теперь зовут Татьяной. Лев её сын.

– Но…

– Никаких но. Это временно. Просто подожди и я все решу.

Она качает головой, словно понимая, что просто не получится. Лев просыпается, плачет, жалобно, словно тоже понимает все.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 18. Катя

Машина была другой. Совсем, совершенно, в разы дороже. Я даже не знала, как такая называется, в отличие от жигулей, которые были у деда, таким автомобилем в нашем семействе никто похвастать не мог.

В салоне висит гнетущее молчание. Густое и тягучее, как нуга, как расплавленная смола. Я тону и вязну в этой тишине, но нарушить её не смею. Нисколько не деликатничает только Лев. У него нет настроения, он часто хнычет жалобно, ему не нравится в автомобильной люльке. Ребёнка словно подменили.

Подменили и его отца. Смешно, но оказывается, мне нравилось, когда он был слаб. Он нуждался во мне. А теперь это другой мужчина. Сильный. Такому и не нужна, наверное, какая-то там Катька. У которой из всех богатств небольшая сумма отложенная на отпуск, да старая дача у черта на закоулках. Ему нужна та, у которой царственный голос. Которой на всех плевать. Та самая, из телефонной трубки. Вот они пара, а я так…временная нянька.

Плакать хочется ужасно, дорога все не кончается, я давлюсь слезами. Хочется доехать уже куда-нибудь, закрыть за собой дверь и наплакаться вволю, со Львом вместе, дуэтом.

– Долго ещё? – решаюсь спросить я.