Баллада об Угнетателе

По сложившейся традиции свой десяток гоняю я сам. Не потому, что офигеть какой фехтовальщик — просто у меня не посачкуешь. Велел граф бежать вокруг замка — бегут столько кругов, сколько смогут. Велю стрелять — стреляют, пока центр мишени в окошко не превратится. Бегать и стрелять — первейшие добродетели дружинника. А фехтовать… дело нужное, но не основное. Да и что греха таить, я в этом искусстве тоже теперь не последний человек. Вот только по-прежнему предпочитаю, чтоб хоть небольшой щит был на руке в драке — так спокойнее. Пока магичу по ногам, пусть голова и корпус будут прикрыты. А боевая десятка с магом — совсем не то, что просто десяток дружинников. Чуть позже найду им командира из магов-боевиков, тогда совсем хорошо будет. Сколько раз уже пожалел, что Жана из оруженосцев на баронство посадил!

Графу дер Долинол заранее сообщили, что на дороге показался отряд баннерного рыцаря, потом еще раз сбегали и подтвердили — сын едет, его герб углядели. Так что спешивался во дворе замка Дорд уже перед светлы очи Витора. И не важно, что у себя он Жорж. Здесь в Присте и в самом сердце отца он остаётся всё тем же хрупким мальчиком Дордом, надеждой и наследником. Хотя, что значит «надежда»? Он уже оправдал все чаяния, уже дал возможность гордиться собой так, как ни один отец не может! Сын стал графом, взял на меч свой удел и удержал его в юных, но таких цепких руках. А та беда, что постигла род дер Пристов… может так и бывает в жизни — чем сильнее дерево, тем страшнее ветры, что обрушиваются на него. И пока дерево живо, оно справляется с ураганом, древоточцами, кабанами, подрывающими корни. И что примечательно — сын ни словом не упрекнул Витора, ни разу не завел разговор на такую больную тему. Рано вырос Дорд, да только ему ли сетовать на это, Витору ли плакаться?

Нормально встретились, отец обнял меня, хоть и не так, как раньше. Было в его глазах и руках что-то невыговариваемое, но стало понятно — крайним за покушение на меня же меня не сделают. Вот и славно, мне эта леди Анна и была никто, и сейчас тем более пустое место. Неназываемая особа.

— Молодец, что заехал, Дорд!

— Отец, а разве я мог проехать мимо? — Говорю так, и оба знаем, что мог. Ситуация не самая простая, но надо выруливать. — еду к королю, опять понадобился зачем-то. А заодно тебя повидаю, советов послушаю умных, да поделюсь новостями.

— Знаю я твои новости, и про находки знаю. Или еще что интересное есть?

— Сейчас рассказывать или в замок пустишь да накормишь?

— Ха! Рассмешил. Пошли, сын, а то у тебя задница всегда слабовата была насчет попутешествовать. Устал в седле сидеть, посидишь на лавке.

— Да ладно тебе, отец! Я уже вырос, могу весь день в седле трястись. Хоть и не шибко люблю.

— Ну да. А кобылок так и выбираешь поспокойнее?

— Не без этого, не люблю, когда животина подо мной гонор свой начинает показывать. Не хочешь меня возить — милости просим к повару, глядишь, в виде колбасы услужишь лучше.

— Злой ты, Дорд. Коня на колбасу.

— Шучу я! Строптивых жеребцов выгоднее продать, чем под нож пускать. Но кто-то мне рассказывал, что вы с дер Булем таки сожрали твоего жеребца.

— Это была особенная ситуация, не норов подвел тогда, а крутой холм. Ну и животы подвело, не без этого.

— Сейчас нормально в плане еды? Покормишь?

— Вот же ты насмешник! Эй, подавайте умываться с дороги Дорду, а то он грязный за стол не сядет! Или сначала в бадью полезешь, ужин никуда не убежит?

— На это я пойтить не могу! Жрать давай уже!!!

Глава 7 Семья

Ужин прошел в атмосфере взаимопонимания и обильного насыщения. А потом Витор велел подавать крепкие напитки.

— Судя по цвету, это то, что я думаю. Бренди?

— Да. Мне только непонятно, как ты смог определить по цвету напиток, который ни разу не видел. И словечко это «бренди», откуда ты его взял?

— Наша вселенная — это множество миров, переплетенных между собой.

— Пугающее начало, Дорд.

— Эти миры в чём-то похожи, в чем-то различаются. Во сне или в бреду некоторые из нас получают возможность по ним путешествовать.

— Интересная теория, и сны впрямь очень хорошо ложатся в неё. Продолжай.

— В то памятное тебе время, когда я лежал без памяти на грани жизни и другой жизни, у меня было время попутешествовать подольше. Да и сейчас я иногда врываюсь куда-то сознанием.

— А почему ты раньше об этом не говорил?

— Отец, а как бы ты ранее к такой новости или, скажем, теории отнесся? Без моего успеха, без сработавших идей, без пушки…

— Ну да, мог просто посмеяться.

— Или начать жалеть, как скорбного умом.

— Дорд, ты уж не перегибай! В пятнадцать лет какие только завихрения в голове не случаются, всерьёз воспринимать такую ерунду как завиральные идеи никто не станет. Так что скажешь про напиток? Который теперь бренди. И да, раз мы его вводим в обиход, нам и решать, как он будет называться.