Баллада об овальном мяче

Мама говорила эмоционально, накладывая через плечо молодого человека картофельное пюре из кастрюли в плоскую тарелку, помещённую в прямоугольник обеденного стола. Рядом с тарелкой лежали вилка и нож, соответственно по левую и правую сторону. Нож предназначался для котлет, ещё томившихся под крышкой в сковородке на огне. Денис обречённо слушал. Его лицо выражало душевное напряжение человека, которого ломали. Деревце гнулось стволом и всеми ветками, но уступать по своей молодости и упёртости (возможно, глупости) не собиралось. Он обдумал предложение белобородого и решил попробовать испытать и себя, и свои лучшие качества. Регби – это вызов, и этот вызов молодой человек принял. Он часто принимал вызовы, часто сражался и с внешними факторами, и с внутренними обстоятельствами, проявляя бойцовский характер, честолюбие и недюжинную хватку в обучении.

– Мам, так что поменялось? Это очередное моё начинание. Чего в этом плохого, если я займусь спортом?

– Ничего, ничего плохого в этом нет, это, наоборот, хорошо, – продолжала убеждать мама, – а то вы там в своих клубах всё пиво пьёте да курите. К тридцати годам будете толстыми обрюзгшими мужиками. Но выбери спорт менее травмоопасный. В конце концов ты очень хорошо занимался футболом.

– Пап, – на этот раз повернулся сын к отцу, притихшему над своей тарелкой от него по левую руку, – ты же сам говорил, что регби – это хулиганская игра джентльменов?

– Говорил, – согласился родитель, осторожно кивая.

– Так я же не хочу быть в среде хулиганов и ходить на футбол, а хочу быть в среде джентльменов и заниматься регби.

– А на «Торпедо» тоже ходить не будешь?

– Ну, за «Торпедо» я же не играть хожу, а болеть. Это другое. Тем более считается, что «Торпедо» самые интеллигентные болельщики.

– Считается, – опять согласился отец, – самые интеллигентные из неинтеллигентных.

Повисла пауза, разрываемая бубнёжем приглушённо работающего телевизора, подвешенного на стене на кронштейнах. В синеве экрана Аркадий Мамонтов вёл программу «Специальный корреспондент». Что-то про мусорные полигоны.

– Я вижу, ты уже всё для себя решил? – прозвучал голос отца.

– Да, – крайне поспешно дал ответ молодой человек.

– Коля! – попыталась остановить главу семейства жена.

– Маша! – прервал её муж, а затем, повернув к сыну посерьёзневшее лицо, сказал: – Что мы можем сделать? Занимайся, Денис.

6

Поле стелилось под подошвами шестишиповых бутс пожухлым ковровым покрывалом, плотно испещрённым, словно молью и ветхостью, впадинами и проплешинами. Покрытие было не по-осеннему сухим, кочковатым.

– Эй, вы регбисты? – будто спрашивало оно с претензией.

– Да, мы регбисты, – отвечали дружным топотом ног разминающиеся игроки.

– Тогда пошли вон с моего ковра! – гнало покрытие прочь незваных гостей. – Я футбольное поле! Вам нет места здесь! Идите на свой огород!

Уходить «на свой огород» никто не хотел. Более того, на балконы ближайшей башни общежития, нависающей пиком над стадионом, вылезали будущие дипломаты поболеть за своих. С бортов лоджий сереющего стенами здания, где жили студенты московского дипломатического вуза, свисало несколько флагов республики Азербайджан, дополняя видимость убранства стадионной чаши.

«Стад де Франс», – усмехнулся про себя Денис.

Он ещё только привыкал к команде. Сегодня, когда молодой человек ехал на первую тренировку в вагоне метро, ему пришла смс. Писал Сашка: «Опаздываю. На станции подойдёшь к ребятам из команды, ты их сразу узнаешь. На всякий случай спросишь, из МГТУ Станкин ли они?»

Денис регбистов, конечно, тут же приметил, ещё только выйдя из вагона. Они занимали значительное пространство в центре зала у щита экстренной связи. Большие, широкоплечие, со спортивными сумками наперевес, с вальяжными, слегка переваливающимися походками, создающими иллюзию присутствующего превосходства. Они же сообщили нашему герою, что сегодня не только его первая тренировка, но, видимо, и первая игра – спарринг с командой московского вуза, готовящего дипломатов.

Получив утвердительный ответ на свой вопрос, Денис пожал протянутые ему со всех сторон руки и устроился у одной из колонн ждать отстающих спортсменов. Только у Высоцкого в песне бег на месте был общепримиряющим, а вот тех, кто опоздал, Рома заставил отжиматься и делать рывки поперёк поля – так ковалась дисциплина.

– Вконец озверел, чёрт проклятый, – слышалось над бегущей трусцой линией.

Однако сопели и кряхтели от натуги не только отстающие. Разминка выматывала всех.

– Чего притихли-то?! – не унимался тренер. – Устали?

– Саш, давай, а то не отстанет, – прорвался над бегущими чей-то голос.

Высокий чернявый парень в красном рашгарде, вобрав в лёгкие воздух, грянул что есть силы:

– Кто проживает на дне океана?!