Бальдр и Тёмный бог

— Сколько ты был с ней: три месяца, четыре? — приподняла она брови.

— Ты о Маргрет, — я прикрыл глаза, поняв, о ком говорит Гретта.

— Да. Когда ты погиб, она сбежала в святилище. Ей нужно было скрыться от позора перед конунгом Хёрдом и своим отцом — конунгом Харальдом. Харальд был так зол оттого, что свадьба до сих пор не сыграна, и готов был отправить войско на Хёрда! Но мы сказали, что Маргрет больна. Она и правда была очень больна, — жрица заглянула мне в глаза. — Она называла себя виновной в твоей смерти. Она тосковала по тебе так, будто разделила с тобой долгую жизнь. Она чуть не умерла. Но кое-что не дало ей умереть.

Из дома раздался крик Лейфа. Жрица смерила меня строгим взглядом.

— Что не дало ей умереть? Скажи мне! — горячо произнес я.

Я так хотел услышать, что сын Хёрда на самом деле — мой сын. Но я не осмелился проговорить эти слова вслух. Я боялся ошибиться.

— Любовь к тебе, — произнесла Гретта.

Мы вернулись в дом, когда все уже улегись. В очаге тлели угли, освещая редкими всполохами света силуэты на широком ложе. Лейф лежал у стены, перевязанная нога выглядывала из-под одеяла. У другой стены раскачивалась спина Годи между белых коленей женщины.

Гретта поставила лампу на стол, достала из ящичка, стоявшего у стены, флягу и добавила мне в кубок несколько капель.

— Это чтобы сон принёс тебе больше сил, — сказала она.

Я поверил ей и выпил.

В середине ложа было пусто, и я лёг на шкуры. В голове разрасталась тяжесть, глаза слипались. Годи шумно выдохнул и упал на спину рядом со мной. Женские руки обняли его и немного задели меня.

— Я готов вечно молиться Бессмертной матери, — прошептал Годи мне на ухо. — Они все меня хотят. Только одна ждала тебя…

Трайен поднялась надо мной и спустила с плеч накидку, обнажив грудь. Всполох огня в угасающем очаге выхватил нежные изгибы гладкого тела. Я не сумел сдержаться и протянул руки, сомкнув ладонями мягкую грудь. Соски вмиг отвердели под моими пальцами. Я услышал женский стон сбоку и почувствовал, что Годи вновь предался молитве.

Я тоже желал любви. Но пришёл в святилище в поисках Маргрет. Я любил её и не хотел предавать своего чувства. Трайен закинула на меня бедро. Её длинные волосы упали мне на лицо и грудь. Я почувствовал на шее робкое девичье дыхание.

— Я не могу, — отстранился я.

— Разве ты не хочешь согреться? — удивлённо прошептала она.

Я промолчал.

— Я не нравлюсь тебе?

— Ты тут ни при чём, ясно? — хрипло произнёс я. — После смерти у меня не всё ожило…

Жрица вернулась под шкуры, отвернулась и затихла. Я потянулся укрыться, но почувствовал, что руки онемели от усталости. Кое-как натянул на бок одеяло и закрыл глаза.

— С ума сошёл, ярл! — пшикнул Годи. — Разве можно отказывать жрице? У тебя есть пальцы, на край — язык.

Воин непонимающе уставился на меня, поднявшись на локте. Жрица из-за плеча перебирала длинными пальцами его волосы.

— Тебя ждёт дома жена, Годи? — прошипел я.

— Нет, — протянул он, — да если бы и ждала, то пока я в походах, плаваниях, она бы чернила мою честь. Зачем мне это надо? Ну ты же понимаешь.

— Понимаю.

— Но, когда заслужу землю и построю усадьбу, тогда, конечно, возьму себе молоденькую красавицу. Ох, измучаю сладкую! — Годи повернулся к жрице и защекотал её.

Я закрыл глаза и под редкие потрескивания очага и шумное дыхание любви провалился в сон.

* * *

Проснулся я от того, что грудь сдавило. Дышать стало тяжело. Горький запах хмеля, перемешанный с конским потом, ударил в нос. Липкое чувство страха потянулось по жилам. Я открыл отяжелевшие веки, было светло. Я хотел встать перед рассветом, но уже стоял день! Всё перед глазами сливалось цветными пятнами. Голова болела.

«Меня опоили зельями! — осознал я. — Предали!»

Сердце бешено забилось. Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы сосредоточить взгляд. Я увидел над собой светловолосого человека с длинным, чуть горбатым носом. Он упёр мне в грудь ладонь, одетую в перчатку с металлическими пластинами.

— Здравствуй, братец, — улыбнулся он.

Глава 10. Брат мой, брат

Улыбка Вали походила на оскал хищника. Два верхних клыка чуть выступали над рядом ровных здоровых зубов. Лицо, обрамлённое короткой лоснившейся бородой, не имело ни одного изъяна. Жёлто-пепельные волосы были заплетены в косы и украшены золотыми колечками.

Яркая вспышка воспоминания загорелась перед глазами. Вали с точно таким же оскалом, с каким сейчас висел надо мной, поднял топор и вонзил его в меня, безоружного. Треск! Хруст! Боль!

Тело свело судорогой от звуков разрываемой плоти, раздавшихся в голове. Я попытался скинуть с себя властную руку брата, но понял, что не могу двигаться. Я был обессилен: ни один палец не шевелился.

— Я велел Гретте задержать тебя, если ты, мерзкий урод, сюда сунешься! — прошипел Вали. Взгляд его победно блистал. — Она дала тебе хорошее средство, ты проспал три дня!

Вали натянул самодовольную улыбку. Я попытался выругаться, но понял, что говорить тоже не могу. Язык прилип к нёбу и не ворочался. Я пришёл в бешенство. Меня предали жрицы! Меня предало даже собственное тело!