Байки нефтяного Севера

Сами знаете, что в наших предприятиях общественного питания такие были разработаны рецепты, что и сильно голодный человек всего прожевать не мог — с души тянуло. Недаром, скажем, столовую Белозерного поселка, что на севере Самотлора, местное население так ласково и кликало — "тошниловка". Я помню, как-то туда заехал после замеров, поскольку заводская на ремонте была, а насчет "белой" столовой, что в "Вигваме Администрации", надо заводскому начальству звонить, а у меня время на счету было. Так в поселковой я вилок не обнаружил, подошел на раздачу, мол:

— Девочки, как там насчет вилок?

А они мне:

— Да ты чё, мужик? У нас и ложки-то не каждый день бывают.

Но надо, конечно, места знать. На буровых, где народу немного, вполне прилично кормят. А на КСП-21 повар-кореец такие салатики делал, пока не спился — закачаешься. Ну и, разумеется, если времени на подготовку не пожалеть, созвониться заранее — то почти в любом месте в "белой" будет сносно и клеенка почти чистая. С моё помотаешься по месторождениям — академиком по этой части станешь. Но в среднем, как сказано, половину продукта можно было бы сразу выкидывать — все одно едоки ее на тарелках оставят за невозможностью проглотить.

Вот, значит, Гриша со столовскими договаривался и с утра начинается у него объезд общественного питания. В эти самые пятиведерные кастрюли сваливается недоеденный продукт, пока не заполнятся, а потом курс к бывшему овощехранилищу, свинок и собак кормить. Когда свинью забивают — то собакам и еще кое-что перепадает. Наружу из этого комбината выходят свинина и собачьи шкуры на шапки. Видели, может быть, с длинным таким мехом ушанки, у нас там очень были в моде. Когда свиней много, главная проблема — куда навоз девать? Очень уж вонючий, с лошадиным либо коровьим и не сравнить. На удобрение не годится, одна только головная боль. Но, на Гришино счастье, овощехранилище рядом с оврагом стоит. Нижневартовск, вообще-то, вроде Чикаго, Иллиной — на ровном месте построен, стёк воде плохой, по весне, когда снег тает, по улицам ходить — непростое занятие даже после того, как асфальт положили. А тут перепад несколько метров, овраг большой, а стеку из него в речку нет, ямой, так что сливай отход без сомнения. Гринпис тогда еще до середины Оби не долетал. Вот он канаву прорыл и горя не ведает. Я откуда эти подробности знаю — лично сам Григорий мне и объяснял, пока у него в балкЕ закусывали.

* * *

Дело, значит, было так, что сижу я у себя в кабинете и изображаю мыслительную активность. На самом деле, ничего умного в голову не идет. Отчет сдал, заявки на изобретения в Краснодар отослал, Володе с Эриком на доработку. Статью писать неохота. Никто мне не звонит, ни у кого ни аварий, ни хоть завалящих неполадок. Скука. Научные мои кадры я еще с утра озадачил, так что они на всякий случай мою комнату стороной обходят, чтобы новых заданий не измыслил. Тут заходит ко мне наш партийный секретарь Ванечка Шулик. А чего, в самом деле? Может, у вас в конторе парторг и был внутренним врагом, сочинителем персональных дел. А у нас это был наш завгруппой множительной техники, положительный такой кубанский кулачок, главный наш предводитель по заготовкам. В деревню ли Локосово за картошкой ехать, в поселок ли Мегион за колбасой, в соседнюю ли Томскую область за сметаной и яйцами — если организатор Ваня, можно быть уверенным в успехе. Ну, куркуль, он и есть куркуль, тем более из станицы Афипской. Стихов, может, и не сочинит и сердце из грудей, как Данко, не вырвет, а в хозяйственных делах должен соображать. Личная программа у моего дружка была намного реалистичней, чем у Партии: денюжек заработать, дефициту, положенного северянину, приобрести от паласа синтетического до Жигулей-шестеры, а тем временем в головном институте в Краснодаре очередь на квартиру продвинется — так и там не промахнуться. Я таких людей люблю, положительных, от них подлянки много меньше бывает, чем от идеалистов-романтиков.

Вот мне Ваня и говорит:

— Твой Газ — Шестьдесят Шесть на ходу сейчас?

— Как будто да, Витя просился с утра обогрев подшаманить, но сейчас уж заканчивает, наверно.

— А на месторождение не едешь?

— Да куда уж, сегодня не получится. Да, по правде, и делать там нынче нечего.

— Поехали к Колчаку. Он, говорят, свинину по четыре пятьдесят продает. Купим полсвиньи — до февраля хватит.