Байки из Зоны. Дискобол

Пуля, выпущенная мутантом, ударила в край кузова у его ноги, вынудив Ореха присесть и сжаться. Кисляков становилось все больше и больше. Они перли со стороны фабрики медленно, но неотвратимо. Откуда-то справа из-за полуразвалившегося бульдозера послышалось рычание ползуна.

– Походу, мы вляпались, брат сталкер, – мрачно констатировал Орех.

– Не спеши нас хоронить, – заявил Скрепа. – Глянь-ка в сторону лагеря. Там какая-то движуха.

Орех послушался напарника. Увиденная им картина, впрочем, не произвела какого-либо впечатления. За отъехавшей от ворот БРМД последовала другая легкобронированная, но уже гусеничная машина. Она отдаленно напомнила Ореху тяжелый артиллерийский тягач. Но кроме башенки в первой трети корпуса, к ней была приварена еще одна пулеметная установка на корпусе. Кроме того, таинственный реконструктор предусмотрел на бортах два гнезда для стрелков и турель с ракетной установкой. Носовая часть также была укреплена наваренными шипами.

Бронемашина взрыкнула и, повернув вправо – за кормой колесного броневика, двинулась в сторону фабрики. Укрепленный тягач тащил за собой небольшой одноосный прицеп в виде куба с зеркальными стенками. Назначение этого агрегата было непонятным для Ореха. Но он и не стремился в этом разобраться. Ему было ясно одно – БРМД обеспечил первоначальную фазу прорыва тягача. Зачем? Об этом Орех задумываться не желал вовсе. Его волновало одно: заметили их с броневика или нет? Помогут, если заметили, или тут бросят?

Однако Зона, видимо, была благосклонна к безрассудным смельчакам или же экипаж броневика имел четкие директивы, но БРМД, сопровождая пулеметным огнем продвижение тягача, медленно двинулся в сторону самосвала, где засели нейтралы. Кем бы ни был стрелок бронемашины, он был фантастически точен, срезая кисляков короткими очередями. Не спасались даже те, кто был на достаточном удалении.

– Глянь, как ровно кладет, – не упустил шанса удивиться Орех. – Загляденье! Прямо как из снайперки!

– Молодец, чувак, – одобрил Скрепа, присмотревшись к результатам стрельбы.

БРМД между тем подъехала к самосвалу. К этому моменту пулеметчик прекратил огонь, а тягач уже скрылся за фабричными корпусами. Броневик остановился, не заглушая мотора. В носовой части открылся люк. Оттуда показался боец, одетый в глухой костюм радиационной защиты, в каком щеголяют ученые. Выбравшись наружу по пояс, он извлек автомат и направил его на сталкеров.

– Кто такие будете?! – раздался суровый вопрос.

– Ты стволом-то не маши, – рассердился вдруг Скрепа. – Зачем приперся?

– Нейтралы мы, брат, – примирительно сказал Орех, посекундно озираясь. Кисляков в низине хоть и стало меньше, стрелять они от этого не перестали. – Вот в лагерь ученых идем. Я – цацки кое-какие сбыть. Он, – кивок на Скрепу, – остаться у вас думает.

– Ладно, айда на броню, мужики. Там разберемся, – прогудел человек в костюме химзащиты.

С этими словами боец скрылся внизу. Грохнула, закрываясь, бронезаглушка.

– Он что, издевается? – возмутился Скрепа. – Это же переделанный «Бардак». Я служил на таком. К ее броне никак не прицепиться!

– Ничего, чай, ехать недалеко, – ответил, вздохнув, Орех.

Он перепрыгнул на корпус бронемашины, стараясь закрепиться получше. Его примеру последовал и напарник.

Через пять минут тряски и ежесекундной опасности слететь вниз в лапы кисляков и ползунов сталкеры оказались во внутреннем дворе лагеря ученых. Спрыгнувших на землю нейтралов тут же окружили вооруженные и разномастно экипированные мужчины. Посыпались вопросы, кто они и что тут делают.

– Мы будем говорить только со старшим, – безапелляционным тоном отрезал Скрепа, который почему-то решил выступить в роли главного.

– Со старшим караульной смены вполне подойдет, – добавил Орех.

Подошел какой-то сталкер, представился старшим караула. Никаких особых знаков, отличающих его от остальных бойцов, на его экипировке видно не было, но манера держаться выдавала в нем командира. Нейтралы коротко пересказали свои намерения.

После этого их развели. Скрепа отправился к коменданту лагеря, а Орех – к одному из ученых, который, по словам охраны лагеря, мог купить артефакты. Прозвище у него было незатейливое – Саня-Недовольный, потому что он все время был на что-то зол и все время к чему-нибудь придирался.