Байки бывалого хирурга

Багров каждый раз оставался за старшего врача на отделении и «прикрывал тылы». В случае форс-мажора посылал «скорую» за заведующим и анестезиологом, который тоже отправлялся на покос. Мужчин отправляли в добровольно-принудительном порядке, так как им доставалась самая тяжелая работа: косьба и метание стогов. А женщин по желанию. Те переворачивали скошенную траву, а после сушки собирали в копны. Желающих всегда было больше, чем того требовалось.

И вот странное дело: как только начинался покосный период, на отделении наступало относительное хирургическое затишье. Словно болезни знали и отступали от населения поселка и района на время заготовки сена и давали возможность сотрудникам больницы насладиться долгожданной передышкой от ратных дел. За все эти годы Ильич выдернул из тайги заведующего, оторвав от сельского труда, раза три, не больше. С той мелочевкой, что оставалась на хирургии, он прекрасно справлялся и сам.

Только попав первый раз на таежную делянку, Ильич с удивлением осознал, почему его коллеги с таким нетерпением ждали этих замечательных золотых денечков. Какой там, оказывается, в лесу удивительный воздух! Ах, какой чистый, свежий и необычайно лечебный аромат летней тайги. Какое амбре исходит от трав, цветов, деревьев. Словами сложно передать все его огромное изобилие. Дышится там легко и свободно. Даже когда ты весь в мыле и утомился от тяжелой работы, он вызывает в организме легкую эйфорию и усталость снимает как рукой. И на смену приходят бодрость и отличное настроение.

А когда скошенная трава начинает сохнуть, обращаясь в сено, и вовсе можно сойти с ума от источаемого природой букета. Что может быть лучше ничем несравнимого запаха свежего сена. Хочется зарыться в него с головой и дышать, дышать, наслаждаясь благоуханием увядающих лесных трав и соцветий. А вечерком нырнуть с головой и поплавать в теплом, чуть отдающей тиной, лесном озере с теплой, словно в городской ванне, водой. Зачем ехать за тридевять земель на курорты и дома отдыха, когда у тебя под боком уже готовый лесной санаторий?

Общее впечатление слегка портили вездесущие комары, так, а где их нет? Погода, правда, иногда подводила, насылая дожди. Но тогда покос слегка передвигался. Жизнь на природе в палатках, прием пищи, приготовленной на костре, да на свежем воздухе, купание в таежных озерах, вот чего не хватает обремененному практически круглосуточной, безвылазной работой хирургу. И по-крестьянски тяжелая, непривычная для городского жителя работа в таких условиях превращается в своеобразный спорт. После окончания покосной страды загорелый до черноты, с окрепшими мускулами Ильич чувствовал себя словно заново родившимся. Он был полон творческих сил и неуемной энергии продолжать свое дело по спасению человеческих жизней.

Когда рухнул советский строй, развалились совхозы, колхозы, в том числе уже ставший родным «Гигант», и надобность в помощи ему отпала, Ильич с тоской вспоминал о таежных командировках. Ведь такие мероприятия сплачивают коллектив, укрепляют отношения между людьми. В той или иной мере через покос проходят почти все отделения больницы. От начала и до конца, правда, работали только самые крепкие врачи и заведующий, остальные по графику. В те времена как-то не принято было отлынивать от общественных нагрузок. Никому бы и в голову не пришло прикрываться детьми и больной мамой. Надо – значит надо!

Многие сейчас осуждают эти «обязаловки», особенно субботники и парады. Но хирургическое отделение, возглавляемое Игнатом Ильичом Багровым жило и работало, как одна дружная и большая семья. Те, кто оказывался не ко двору, быстро отсеивались. Многие сотрудники с ностальгией вспоминают те годы.

Пару лет назад, на отделение пришел молодой, но уже довольно ленивый хирург Петя Орлов. Он в отличие от своих однокурсников умудрился после окончания ВУЗа закончить не годичную интернатуру, а двухгодичную ординатуру. Этим фактом весьма гордился и при случае любил козырнуть, особенно перед молоденькими медсестрами, поначалу заглядывавшим в рот восходящей «звезде» хирургии.

Специалистом он был сереньким, ручонками владел слабенько, а вот порассуждать о глобальных проблемах в мировом масштабе любил. Ильич стал невольным участником спора Пети и теперешней старшей медсестры Ирины Петровны Гладилиной, пришедшей на отделение постовой медсестрой лишь на пару лет позже Багрова, но с лихвой, захватившей и покосы, и субботники, и демонстрации. С чего начался разговор он не знал, так как зашел в буфет, когда они уже разговаривали. Когда дискуссия была в самом разгаре.

– Я вот не понимаю, почему я, врач, оперирующий хирург, (при этих словах Ильич невольно улыбнулся), должен собирать мусор на территории больницы и мести дорожки, если на это дворники есть? Все эти субботники – пережиток прошлого. Ленин раз надувное бревно пронес, и началось, – раздувая ноздри, громко говорил Орлов, держа в правой руке дымящуюся кружку с кофе.

– А разве привести свою больницу в надлежавший вид – это, по-вашему, пережиток? – прищурилась сидевшая за столом напротив него старшая сестра.