Байгуш

    Вполне же может оказаться и по-другому. Вдруг она приняла меня за неопытного юношу, в ней возникло чувство сострадания, и она таким способом решилась принести себя в жертву ради меня, зная о своем пороке и ничего не требуя взамен? Что она, уже женщина, но с ещё детским умишком, могла дать неискушенному мальчику? Только возможность вкусить грех, разобраться во всей грязи человеческих отношений и встать перед выбором. Боже, какой же я тогда идиот! Бедная девочка! сколько же переживаний доставил я ей! она полюбила и в то же время боялась меня любить; грех – её доверчивость, ошибка или неумение проверять чувства – не давал ей права любить, и она всячески отгоняла от себя это чувство. Потому её глаза были часами на земле, потому она казалась грустной и неприступной. Похоже, она никогда не получала таких светлых и чистых ухаживаний, которые преподнёс ей я, и из стыда за себя, за то, что когда-то уступила своё тело и, понимая насколько низка этим оказалась, пошла на этот опрометчивый шаг…

   А я ни хрена не понял. Балбес, пустопорожний балбес! Не каждая женщина судит себя за прошлое, а Наташа судила и жестоко судила саму себя. Каждая наша встреча была для неё пыткой, а я и не знал. Какой же я мерзавец, какова моя низость! Каждый моё появление плетью секло больное девичье сердечко. От позора за себя она отводила глаза и изо всех сил старалась быть холодно непроницаемой, чтобы хоть как-то отвадить меня.  Но послать меня по известному адресу она у неё не хватило сил, потому как в ней пробудилось чувство. А я пёр на пролом. Не подозревая, год бичевал девку.  И за что? За её покаяние, что она просто родилась бабою, я её приволок на голгофу и распял? Негодяй!!!

        Далее говорить и нечего. Выиграл я сражение. Но какой ценой? Уж лучше бы проиграл. Позорник! просрал может достойнейшую из всех женщин. По самому, что ни есть настоящему любящую женщину разменял на никчемную забаву. Цена тебе – мятый гривенник.

      Время-то раны лечит.  И много утекло водицы с того часа. Жалею ли я о случившемся? Теперь уж сложно сказать. Где-то да, а где-то и нет. В общем, время было-то хорошее, обижаться грех. Я получил горький урок и не стал счастлив своей проделкою, а скорее наоборот.  А быть несчастным многое значит. Для Наташи последняя встреча, по-видимому, была ударом. Она поняла обман, что с нею играли, и игрок был довольно ловок и искусен в любовном деле. Могла ли она после верить мужчинам и в искренность чувств? Ответить на этот вопрос я не могу.

      Возможно всё это не и так. Забраться в её душу уже не получится.

       Что мне, презирающему женщин, оставалось с моею кочевой душою, которая безбожно нища русским и полна одних разочарований, но имеет наглость возвысить себя над другими? Благо хоть, что горькая весть об Наташе разбудила воспоминания и унесла в те тягостные минуты расставания.  Не Наташа, а её уход резанул сердце. В нутро будто кто калёных углей набросал. Этим состоянием я затащился в бар «Малахит», названием  явив сознанию зеленые глаза теперь несуществующего взгляда. Там быстро нашелся собутыльник, кому можно было излить все несчастия возбужденной души. Захмелев, я долго втолковывал случайному пьянице пережитое, принуждая его каждую паузу поминать Наташу. Но, признаться, он ни черта не понимал, потому как отвечал бестолково и эти глупости всегда были невпопад. Уже ночью, в стельку пьян, я в одиночестве очутился на набережной, где долго, обхватив голову руками, лил слёзы и протяжно выл мерно шлепающим амурским волнам; – «черный ворон, что ты вьёшься над моею головой», кляня свой нрав, врожденную озлобленность и бродячую судьбу и, вконец обессилев, заснул на песке возле перевернутой лодки.

      Слухам я не особо верю, да и не хочется, чтобы к гибели Наташи я был как-то причастен. Но мысль о том, что, может, все-таки она любила меня, впустую подчас тревожит сознание.

      Сейчас я думаю: – А поведи я себя с нею привычно? Ну, побегал бы к ней, поскрипел бы той проклятой кроватью, чаще бы Марина оказывалась на улице и что? Нет, иначе могло быть только в случае – будь я другой и в характере не скотина. Хоть на душе и горечь, как бывает во рту от калиновых ягод, но я не жалею; характер мой препаскудный тому причиною.

УКРОП

Последние дни дальневосточного сентября прекрасны в своем спокойствии. Красочная акварель, покрывающая окрестные сопки, чарует взгляд. Случается, возникает желание рассмотреть и определить все цвета и оттенки осенних листьев. И что интересно, коричневый цвет приобретают уже опавшие пожухлые листья. А вот на самих деревьях коричневый цвет возникает лишь небольшими крапинами в местах повреждений листа. Даже небольшое расстояние размывает этот крап, и глаз коричневый цвет не воспринимает совсем.

Зато уж оттенки красного и желтого радуют глаз с лихвой. Тут уж тебе на выбор: и спокойствие бледного экрю и пугающе яркий оранж, забавная игра малинового и  вызов  лимонного,  тревожный трепет кармина и тихий сон бордо.