Байгуш

  Вместе с размышлениями пришло и успокоение. А немного спустя часть праздновала возвращение с учений. Озлобленный бардаком командир разошелся не на шутку, затянув трехдневную симфоническую ораторию "Сказание о долге воинском". Дабы лишний раз не попасть под "горячую руку", я некоторое время скрывался на отдаленном боевом посту под предлогом срочного ремонта техники. Привычный порядок скоро восстановился и всё пошло своим чередом. Шебутной капитан, встречи с которым я стал старательно избегать, еще пуще рвал и метал по службе. Я перестал проводить бессонные ночи под окнами боевого поста. Волнение сердца более таким острым уже не было. Мир несколько потерял в красках.

   Нет, общаться мы не перестали, но как-то интерес к этому поугас. Наше сумасшествие сошло на нет. Я всё чаше искал извинительного повода за редеющие визиты на телеграф. И все реже горел желанием пуститься с Машею в объяснения. Маша также остывала ко мне не по дням, а по часам. Такое не скроешь. Необузданность в поцелуях исчезла, они стали короче и постнее. А как-то она, вывернувшись из объятий, сказала: – Не надо больше. Тем и доистребивши во мне жалкие остатки похоти. Вскоре Галина в силу дурного характера со страшным скандалом и проклятиями всему штабу уволилась из части.

   По прошествии еще некоторого времени чопорного капитана перевели на новое место службы, на боевом посту появились новенькие, тем и оборвав всю эту историю. Туман времени навсегда поглотил пастельный набросок Нюсиного образа.

      3 сентября. Год 1984-й. Первое место службы.

        Таёжный день прекрасен и ничем не уступит степным на Азове. Хабаровск… Повеяло историей неистощимого терпением русского духа. Невольно взор начал искать то, что всегда волнует русское сердце – нечто каторжное. И понесли меня ноженьки занырнуть в Лермонтовский мрак, демидовские кандалы ощутить. Да не тут-то вышло. Во встречных лицах сосредоточенности ноль. Темное прошлое властью подчищено добросовестно. Ни единого отпечатка лихих 20-х, ни страданий ссыльных и поселенцев. Так, пара невзрачных табличек победителям и точка. Потому, не обнаружив ничего душещипательного, через некоторое время вместе с разочарованием пришло и успокоение.

 Всюду в клумбах знакомые цветы, те же тополя, что и на Кубани. Амур обнаруживает себя излишне гордым, но, что красив – факт безусловный. Волею судьбы я впервые очутился на такой большой реке. Сал, Сусат, Маныч, Сосыка, Лютик, Глухое, Ея, Лагутник, да те же Дон и Кубань теперь показались ручейками.

– Маты-святы, да тут и чайки парят! и овелько погодя – ты поглянь, и ласточки носятся! хм, тогда жить можно…

     Многим Хабаровск напомнил Ростов-на-Дону и понравился. Так же укрепился на холмах, слышно, как скрипят трамваи и щелкают троллейбусы, а в клумбах пестреют анютины глазки окаймленные чернобривцами. Из нового, пожалуй, ясени вдоль улиц и деревянные дома, чего ранее никогда не видел.  Водка действует также. Вяленой тарани нет, а пиво откровенное дерьмо. Вот нефильтрованное у Саркиса, что возле хлебозавода в паре кварталов от училища из-под полы расходится в народ – это вот пиво, а здесь дребедень. Тошнотина, а не пиво.  Зато в магазинах в свободной продаже бананы. Вот это да! Забавно всё это.

        Улица Серышева, штаб 11-ой Армии. По ступеням крыльца снуют молодые лейтенанты. На всех доступных взору углах курят и ведутся бойкие разговоры.

        В кабинетах принимают партиями по пять человек. С одной из стихийно образовавшихся групп захожу в указанную дверь дежурным по этажу. По очереди представляемся подполковнику, и каждый получает квиток размером со спичечный коробок и пометкою карандашом.  На моём – номер кабинета, который обязательно следует посетить, затем слово «Сахалин» и далее номер военной части. Выйдя, увидел карту во всю стену. Подошел изучить. Остров Сахалин – грустно; чёрт знает где и всего два способа выбраться – самолёт и паром через Татарский пролив.  Дело кислое…

    Это много позднее, когда повезло дважды побывать на Сахалине, прочитать «Каторгу» В. Пикуля, и, влюбившись в роман, перелопатить историю острова, я влюбился в него. А тогда, будучи зеленым лейтенантом, я думал лишь о том, как выбираться в отпуск с места службы без потерь драгоценного времени, потому и сторонился мест отдаленных и тем более затерянных среди водной глади и на тундровых просторах Родины.

        Сунул квиток в карман и подошел к дежурному.

– Товарищ капитан, извините, не подскажете – сколько дней будут распределять?

– Назначенцев много, тянуться долго будут. Неделю точно.

– Спасибо.

        Через пару минут выбрался на улицу. Мозг отработал четко – многочисленные дежурные меняются, за короткий промежуток выделить из толпы и запомнить человека сложно. Квиток на всякий случай сунул под обертку удостоверения личности.