Багровый прилив

Бон Бон давно привык пробуждаться под их мерный бой, причём только тогда, когда они били чётное число раз. Вот и теперь он мирно продремал одиннадцать ударов, на двенадцатом же, означавшем полночь, веки старика будто сами собой разомкнулись. Он поднялся на ноги, жалуясь самому себе на боль в старых суставах и становящиеся всё более частными уколы в сердце. Запалил фонарь и отправился на улицу, накинув прежде на плечи тёплую епанчу — лето летом, но Бон Бон, как все старики, привык мёрзнуть в любую, даже самую жаркую погоду. Он вышел из своей каморки и отправился в долгий путь вокруг собора. Лишь свет его фонаря развеивал ночную тьму. Старик шагал по чисто выметенной мостовой — вокруг собора улицы всегда были чисты.

Зрение Бон Бона давно уже начало подводить, и он практически ничего не видел за пределами небольшого круга света от фонаря, да и там предметы расплывались, становясь лишь смутными очертаниями. Поэтому старик и не увидел тени, хотя та была впечатляющих размеров и довольно жутких очертаний, пока она переступила границу светового круга. Бон Бон замер, когда она заслонила весь свет, и даже его слабого зрения хватило, чтобы понять, настолько ужасным было существо, что отбрасывает эту тень. Тем более что тень жила собственной жизнью.

Бон Бон разинул рот, из горла его уже рвался вопль ужаса, но вместо него с губ слетело лишь хриплое сипение. Старик умер прежде, чем успел закричать — сердце, которое давно уже кололо болью, не выдержало. На чисто выметенную мостовую падал уже труп.

Легион же переступил через него, порадовавшись, что старик умер, не успев поднять крик. У Легиона были свои способы заткнуть его, но он не хотел прибегать к ним сейчас. Он был полностью сосредоточен на своём деле — на подготовке к завтрашнему утру. Это и был тот самый первый шаг перед грядущей битвой, о котором ему напомнил на совете обладатель низкого грудного голоса, какой мог бы принадлежать могучему воину, и по его совету Легион сейчас и обходил кафедральный собор. Шаг за шагом, шаг за шагом.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ Самый длинный день

Глава десятая Ранним утром

Их было много, но никто не обращал на них внимания. Они входили в Водачче по одному — по двое, в самые ранние утренние часы, когда ворота только открыли. Стражи, заступившие на место ночной смены, позёвывали и глядели сквозь пальцы на десятки и десятки ранних пташек, стремящихся попасть в город. Многочисленные обитатели пригородов Водачче хотели опередить остальных и занять места получше на сегодняшнем торжественном молебне. Соборная площадь, хоть и самая большая в Водачче, всех точно не вместит, а ведь есть ещё и городские, они, конечно, прямо сейчас заполняют её. Так что единственный шанс честному жителю пригорода попасть туда — это встать до первых петухов и отправиться к городским воротам как можно раньше, чтобы поскорее попасть внутрь.

Вот в этой-то толпе ранних пташек и затерялись валендийцы. Они входили в город открыто, не таясь, прицепив к поясам шпаги. У всех давно уже были выправленные бумаги купеческих охранников или вышибал, многих стражники знали в лицо и выпивали с ними кружку-другую крепкого вина, как служилый человек с тем, кто не понаслышке знаком с тяготами солдатской лямки. Многие стражи селились в пригороде, где жизнь была куда дешевле, чем по другую сторону городских стен. Так что валендийцы, поддевшие под дублеты кирасы из прочной бычьей кожи, вынувшие из чехлов верные шпаги, входили в Водачче не как будущие завоеватели, но как честные жители пригорода, хорошие работники, за кем не водилось ничего дурного и кем никогда не интересовались стражи порядка.

Валендийцы входили в Водачче и занимали места на соборной площади вместе с остальными зеваками. Здесь никого не удивить было шпагой на бедре — бедных дворян в городе хватало. Они находили своих командиров, но лишь давали о себе знать, показываясь им на глаза. До сигнала никто не сбивался в группы, что могло вызвать подозрения у стражей, которых было полно на площади. Стражи порядка грозно поглядывали на собирающихся людей со своих постов, и если в растущей толпе вдруг вспыхивали конфликты, их гасили без промедления и без пощады. Уже не одного и не двух любителей поработать кулаками выволокли с площади, и хорошо, если те отделывались лишь тумаками. Кое-кто после тесного знакомства с древками алебард уже не мог встать на ноги, таких утаскивали подальше, бросая в провонявших мочой тупиках, где ими живо начинали интересоваться крысы. Вид нечаянно покалеченных, а тем более убитых людей не должен омрачать праздник.

Командиры узнавали друг друга, иногда сходились по двое, чтобы обменяться новостями — все ли пришли из их отрядов, кого ещё видели, а главное, кого не видели. И последнее заставляло их нервничать, потому что время шло, солнце поднималось всё выше, через считанные часы на площадь выйдет праздничная процессия во главе с дожем, а старины Кабо, который должен отдать последние приказы, никто не видел.