Багровая смерть

— Ты хочешь сказать, что если бы не сила Матери Всея Тьмы, которая вас возвращала, когда вы уезжали в другую страну, вы бы не проснулись?

— Мой мастер веками не был на своей родной земле, и он придавал силы мне.

— Если бы ты не умерла с ним, то что бы с тобой стало? — спросил Син.

— Никому не известно, потому что, когда одна половина умирает, другая следует.

— Вы всегда умираете со своими мастерами? — уточнила я.

— Да, но вообще большинство moitié bêtes умирает со своими мастерами, потому что их сила дает силы нам.

Я стиснула ладонь Натэниэла и прикоснулась к руке Сина. Он улыбнулся, глядя на меня сверху вниз, и обхватил меня за плечи.

— Все нормально, Анита.

— Ты не просил стать моим зверем зова.

— Я почти умолял об этом, — улыбнулся Натэниэл.

— Ты хотел чего угодно, что сделает тебя ближе ко мне, — ответила я, боднув его в плечо.

— И продолжаю, — сказал он и нежно меня поцеловал.

Пьеретта старалась оставить лицо пустым, но справлялась с трудом.

— Ты не одобряешь? — спросила я.

— Одобрять или нет — не мое дело.

Син обхватил другой рукой нас с Натэниэлом, и мы оказались в групповых объятиях. Такое прикосновение к ним обоим заставило мою кожу согреться от силы. От этого прилива я на миг закрыла глаза, настолько мне было хорошо.

— И вот поэтому мы не говорили тебе, как направлять свою силу, моя королева, потому что это прикосновение заставило вас троих пылать ярче.

— Мы все любим друг друга, — ответил Син.

Я посмотрела на него. Он улыбнулся в мое поднятое к нему лицо:

— Не смотри так удивленно, Анита. На днях мы говорили о том, как я могу довольствоваться быть всего лишь частью твоей жизни. Что ж, одна из причин, что это работает — это Натэниэл, Никки и Мика. Они мои братья.

— Большинство братьев не делятся подружками, — сказала я.

— Тогда братья-мужья, но ты как всегда пытаешься все проанализировать. Просто прими факт, что мы любим друг друга, мы трое любим друг друга. Наша собственная магия говорит тебе, что это правда.

Он сжал свои объятия вокруг нас, и Натэниэл обнял его в ответ, зажав меня между ними. Было тепло, безопасно и хорошо. Я, наконец, опустила голову Сину на грудь, и что-то твердое и тяжелое внутри меня ушло, пока они с Натэниэлом меня держали. Сила была мягче, чем ardeur, но она изливалась на нас, вокруг нас.

— Вот так и ощущается любовь? — тихо спросила Пьеретта.

Я подняла глаза и увидела, как она касается воздуха перед собой. Думаю, она ласкала силу, которая перекатывалась вокруг нас. Я сконцентрировалась на мгновение и почувствовала кончики ее пальцев, будто сила, которую она трогала, была частью моей кожи.

— Да, — ответил Син, — вот так и ощущается любовь.

— Она теплая и безопасная, но она тоже ощущается как сила, — она выглядела пораженной, убирая руку. — Твоя сила питается не только вожделением. Она питается любовью.

— Да, — кивнула я.

— Некоторые из нас думают, что ты тратишь слишком много времени на эмоции со своими любовниками, когда все, что тебе нужно — это секс, но мы не понимали, что ты питаешься любовью, а не простым вожделением. Любовь в буквальном смысле укрепляет тебя.

— Я думаю, что любовь в буквальном смысле укрепляет всех, — ответила я.

— О нет, моя королева, любовь может оказаться чудовищной слабостью.

— Или великой силой, — возразила я.

Пьеретта снова исполнила свой ритуал разглядывания пола в процессе обдумывания.

— Возможно, и то, и другое.

Син склонился ко мне поближе:

— Нет ничего сильнее любви.

Он прошептал это, наклоняясь ниже, и я приподнялась на цыпочки, встречая его губы. Натэниэл сократил небольшое пространство, которое появилось в наших объятиях от того, что я встала на носочки, и держал нас даже крепче, пока мы целовались. Он поцеловал меня в плечо, пока Син целовал губы. Это напомнило мне обо всех случаях, когда они делили меня, и этого воспоминания было достаточно, чтобы я задрожала между ними.

Син отстранился от поцелуя достаточно, чтобы сказать:

— Продолжишь в том же духе, и я забуду обо всем, кроме тебя.

Натэниэл чуть прикусил мое плечо, и я не только задрожала, но и начала немного извиваться.

— Нечестно, — сказала я.

— Очень даже честно, — ответил Натэниэл.

— Если мы не можем заняться настоящим сексом, то нечестно, — поддержал меня Син.

Я не знаю, что бы мы сказали дальше, поскольку энергия покидала Пьеретту, как первый поток холодного воздуха перед ливнем. Мы все обернулись и посмотрели на нее. Ее глаза больше не были карими; они были насыщенно серыми, как дождевые тучи за миг до того, как разверзнутся хляби небесные, чтобы затопить мир.

Натэниэл напрягся рядом со мной, и я почувствовала Дамиана, проснувшегося в нашей постели. Момента дезориентированной паники было достаточно, чтобы понять — он тоже не помнит прошлую ночь. Я отключила связь между нами достаточно, чтобы не отвлекаться на его эмоции, потому что прямо перед нами стояли другие проблемы.

— Что ж, какое приятное зрелище при пробуждении, — рот Пьеретты произносил слова, но интонации и высота тона были не ее. Все остальные вампиры пробудились на ночь.

— Пьеро, — сказала я.