Багровая смерть

— Ты владеешь тем, чего я желаю, — произнес образ в зеркале.

— И что же это? — спросила я.

— Сила.

— Ага, все вы так говорите.

— Что? — не поняла она, словно бы я смутила ее. Если бы она могла читать мои мысли, то не смутилась бы, а значит, ей была доступна лишь часть из них.

— Я в твоем разуме, — сказала она.

— Но ты еще не разобрала всего, что я думаю, и всего, что я чувствую, так?

— Я разобрала все! — Но то мерцание возникло вновь, и я увидела ее, стоящую во тьме — ее тонкое лицо находилось ближе к моему, чем это было во сне.

— Я что-то не припомню, чтобы древние божества притязали на всеведение, — заметила я.

Снова мерцание — я вновь смутила ее. Она вернулась в зеркало в своем белом платье с золотой вышивкой, но больше уже не сияла. Она была красива, но эта красота не была потусторонней. Глаза были голубыми, но уж голубых-то глаз я повидала достаточно.

— Когда я с тобой покончу, то найду твоих голубоглазых любовников и покромсаю их лица на куски!

Эта фраза меня напугала, и я не могла скрыть это от нее, пока она у меня в голове, а уж страх она понимала. Она коротко улыбнулась.

— Я хотела, чтобы между нами все прошло хорошо, Анита, но если ты желаешь быть нехорошей, то и я могу быть такой.

Рядом со мной на полу лежал Дев. Глаз у него не было — только кровь и сгустки чего-то, он кричал и тянулся ко мне. Я схватил его за руку прежде, чем успела подумать, и она показалась мне достаточно реальной, но… реальной она не была. Не была, и я это знала. Я подала ей ужасную идею, которую можно использовать против меня, и она ею воспользовалась, но все это не было настоящим. Если она хотела причинить мне боль, то выбрала не того мужчину. Дев исчез — вместо него появился Никки с двумя кровоточащими, пустыми глазницами, но это было неправильно. У него и так был только один глаз, но она этого не знала. Она не была безупречна — даже будучи столь глубоко в моем подсознании, она не могла видеть четко.

— Я вижу четче, чем твой мужчина будет видеть после того, как я лишу его последнего глаза.

Я очень осторожно вынесла за скобки всех в своих мыслях, стараясь не думать ни о ком, воздвигла чистую стену между собой и своими мыслями. Это походило на выставление метафизических щитов — просто подумай о стенах. Я мысленно воздвигла между нами стену, и она появилась посреди комнаты, разделив ее пополам, оставив зеркало на другой стороне.

Женщина вскрикнула, и от ее крика стена разлетелась вдребезги, а я вскинула руки, чтобы прикрыть ими лицо, и подумала, что так взрываются вампиры. Я не удивилась, обнаружив кусочек камня, застрявший у меня в руке. Я предоставила ей образ. Мне нужно было остановить это.

Я вновь представила стену — на этот раз стена была гладкой, металлической и моей. Она ударила, но металл лишь изогнулся, а не сломался под ее натиском. Ее сила таранила мою стену, мой метафизический щит, но она не могла пройти.

— Однако, ты все еще в ловушке моего сна, Анита Блейк!

Так ли это? Я не знала, как развеять сон, не убирая стен, а мне хотелось, чтобы стена осталась. Я научилась создавать осознанные сновидения, в которые могла вносить изменения, пока находилась там, и даже могла вырываться из плохих снов. Но держать стену, пока она ломится в нее, и одновременно пытаться понять, как развеять сон… слишком много мечей для жонглирования, я просто не смогу их всех удержать.

Я начала с платья, и вдруг оказалась в черных джинсах, черной футболке и черных ботинках, на мне также была любимая кобура с любимым пистолетом. Я ощутила больше себя, осматривая вмятины на металлической стене, которые она нанесла своими атаками. Вмятина тут, вмятина там, но она не могла пробиться сквозь нее. У меня получалось держать стену. Я могла оставаться в этом сне, и все бы было в порядке. Интересно. Я постаралась остановить на этом свои мысли — больше никаких воспоминаний, ничего. Я не выдам ничего, что можно использовать тут против меня. Ничего, кроме стены холодного металла — гладкого, без каких-либо зацепок для ее разума.

Она вновь закричала и стальная стена изогнулась, словно по ней ударил великан, но устояла. Она не могла добраться до меня. Не могла играть со мной в этом сне, не могла превратить его в ночной кошмар. Я смогу ее переждать. Должно быть, она поняла это, потому что решила позволить мне проснуться, а может, я просто проснулась сама.

78