Багровая смерть

— Колебатель Земли пришел не для того, чтобы править в Сент-Луисе, — пояснил Жан-Клод. — Он пришел использовать моих вампиров в качестве своего инструмента, чтобы воскресить ужасы, связанные с вампирами. Он мечтал отменить современные законы и снова сделать нас монстрами вне закона и прав.

— Зачем вампирам возвращаться к тому, чтобы снова не иметь никаких прав? — спросил он.

Ответила я:

— Он думал, что узаконенные вампиры, в конечном счете, заполонят всю землю, превратив так много людей в себе подобных, что у них в итоге закончится еда, и, таким образом, они вымрут вместе с людьми. Взаимное гарантированное уничтожение людей и вампиров.

— Колебатель Земли попытался снова сделать вампиров незаконными, чтобы мы вернулись в тень, где, как он думал, нам самое место. Он считал, что старая система гарантирует малочисленность вида, потому что мы были бы вынуждены вести скрытый образ жизни, и потому не стали бы перенаселять и опустошать наш единственный источник пищи.

— Людей и верживотных, — добавил Син.

— Он имел в виду только людей, но да! — кивнул Жан-Клод.

— Я слышал, что Арлекин и большинство старых вампиров видят нас, всех нас, оборотней, как низших.

— Это, к сожалению, обычное отношение к ликантропам среди старейших из нас.

— Да уж, отстой! — прокомментировал Син.

— Это так, поэтому я прилагаю все усилия, чтобы продвигать среди них новые и более прогрессивные взгляды.

Один из охранников у двери прочистил горло. Мы посмотрели на него. Это был Эммануэль, один из оборотней Рафаэля. Его волосы были светло-каштановыми и короткими, а бледно-серые глаза казались еще светлее на постоянно загорелом лице. Он был не самым высоким или мускулистым, но преуспел в физической подготовке: рукопашный бой, работа с ножами, стрельба; даже хорошо умел работать под прикрытием. Он был красив. Выглядел так, будто должен носиться по университетскому городку, беспокоясь о пересдаче алгебры и о том, как это отразиться на его спортивной стипендии, но на самом деле он был куда смертоноснее некоторых из окружающих нас охранников.

— Да, Эммануэль?! — обратился к нему Жан-Клод

— Многие из нас действительно ценят, как сильно вы пытаетесь заставить старых вампиров относиться к нам, как к людям.

— Да-да! — поддакнул второй, и я поняла, что это новый охранник, Харрис, со вчерашнего дня, или накануне? Хотя, насколько я могла оценить он был совсем бледным, как мякиш хлеба, его волосы были почти того же оттенка каштанового, что и у Эммануэля, и у Харриса были карие глаза.

— Приятно знать, что наши усилия ценятся, — с изяществом склонил голову Жан-Клод.

— Я знаю, что некоторые из старых вампиров здесь, в этой стране, и в Европе, не слишком счастливы по этому поводу, потому просто хотел сказать спасибо.

Жан-Клод улыбнулся:

— Вам всегда здесь рады, Эммануэль и… Гарри, правильно?

— Харрис, сэр.

— Харрис.

— Вижу, твой приятель Барри сегодня не с тобой, — заметила я.

Он изменился в лице, а затем натянул нейтральную маску телохранителя:

— Мы не друзья.

— Мы отпустили Барри и другого охранника, — сказал Эммануэль.

— У меня есть еще один шанс доказать, что я не такой, как Барри, — сказал Харрис.

— Клодия и Фредо решили объединить новых охранников с более опытными. Новичков друг другу в напарники не ставят.

— Согласна! — кивнула я, посмотрев на Эммануэля.

В дверь постучали, но она открылась, прежде чем мы успели отреагировать. Это был Никки с Магдой и ее мастером Джакомо. Он был выше всех присутствующих в комнате, кроме Сина. Его плечи были такими же широкими, как у Никки, или чертовски близко к тому, но в то время как у Никки был этот перевернутый треугольник, как у бодибилдеров, Джакомо был сложен как старый холодильник — грузный прямоугольник мышц. Вы бы не заметили, что у него такие же мышцы, что и у Никки, потому что они был скрыты под слоем плоти, но они там были, поверьте. Я видела, как они поднимали вес в дружеских состязаниях в спортзале. Другие охранники делали ставки на то, кто больше поднимет, или сделает больше подходов.

Джакомо упал на одно колено перед Жан-Клодом:

— Мой Король, чем мы можем служить тебе?

Магда припала на одно колено рядом с ним, хотя почти никогда не делала этого, когда Джакомо не было с ней. Если она и думала, что это чрезмерно, то опустила голову, чтобы это не отражалось на ее лице. Джакомо был ее мастером метафизически, и это будет до тех пор, пока один из них не умрет. Союз не имеющий ничего волшебного в долговечности.

— Встань, Джакомо. Я говорил, что такие представления не обязательны наедине.

Он поднял почти идеальную округлость лица, темно-карего цвета один глаз и бледно-молочно-голубого цвета другой, обрамленные плотными складками. Шрам, рассекавший его правый глаз, пересекал бровь и щеку. Я думала, что он слеп на один глаз, некоторые другие охранники на тренировках. Они пытались обойти его со слепой зоны, но он надрал им задницы, потому что глаз работал не так хорошо, как другой, но все же видел.