Багет в багровых тонах

Люди качали головами, узнав о Кирке, но гораздо больше их удивляла причастность Гэвина. Мне жаль его родителей, хотя Динна мне и не особенно нравилась. Наверное, это ужасно – узнать, что твой единственный ребенок – убийца. Я надеялась, что они смогут это пережить, хотя это будет и трудно.

Гэвину я не сочувствовала. Он коварный и жестокий преступник, который дважды планировал меня убить. Когда я забрала свой телефон из того места, где Хлоя спрятала его, я обнаружила, что Джоан ответила на мой звонок. Ее не было дома, когда я ждала, что автор записки появится во дворе Иды. Гэвин специально предложил ей посмотреть сломавшуюся дверцу шкафа, и она согласилась, оставив его одного в доме, потому что знала его всю его жизнь.

В конце дня, когда я закрыла дверь за последними клиентами, я опустилась на ближайший стул, положив растянутое запястье на колени.

– Ты выглядишь уставшей, Марли, – сказала Ли, развязывая красный фартук.

– Да, я измотана, – призналась я.

Дверь кухни открылась, и в зал вышел Иван, за ним – Томми.

– Что такое? – Сиенна поставила две пустые кофейные кружки и присоединилась к моим сотрудникам, стоявшим вокруг меня.

– Мы хотели убедиться, что у Марли все в порядке, – сказал Томми, и Иван кивнул.

Я задумалась, отметив, что запястье болит, на теле – ушибы, и общее истощение пронизывает меня до самых костей. Но потом я оглядела дружелюбные лица, собравшиеся вокруг меня, в их глазах – искреннее беспокойство.

И внезапно я почувствовала радость. Я улыбнулась и сказала:

– У меня все прекрасно.

Глава 27

Четвертого июля светило яркое солнце. На небе не виднелось ни единого облачка, и оно было идеально голубым. «Флип Сайд» сегодня не работал, так что я могла насладиться прекрасной погодой, готовясь к барбекю и проводя время с моей мамой и ее женихом, которые на праздник приехали из Сиэтла. Ближе к вечеру стали собираться родственники Бретта и Хлои, и вскоре все были в сборе. Приехали и родители Бретта, и его двоюродная сестра Джордан, и тетя Гвен. Даже Рэй приехал. Одет он был не в форму и выглядел расслабленным.

Когда мы готовили еду, а затем сели ужинать, Оладушек сел на перила на крыльце, чтобы наблюдать за праздником, а Бентли – его лапа еще не совсем прошла – ходил от одного гостя к другому и, напустив на свою щенячью морду самое грустное выражение, надеялся выпросить пару вкусненьких кусочков.

В какой-то момент Хлоя отвела меня в сторону и тихо сказала:

– Я рассказала домашним о Мэтью и о шантаже.

– Я так рада, Хлоя, – сказала я с чувством облегчения. – Как они отреагировали?

Она моргнула, и глаза ее стали влажными.

– Они разозлились из-за меня на Мэтью и на Шерил, но, похоже, хуже они обо мне думать не стали.

– Конечно, нет.

Я обняла ее.

– Я все рассказала, и чувствую себя гораздо лучше. Рэй занимается Шерил из-за шантажа, но я надеюсь, что скоро смогу все забыть.

– Я тоже на это надеюсь, – сказала я ей. – Знаешь, Шерил сказала мне, что так и не забрала деньги из парка.

– Наверное, их кто-то нашел. Я приходила на следующий день после того, как оставила их под скамейкой, там ничего не было.

– Может, их нашла Ида. Это же было ее любимое место.

– Я, наверное, никогда не узнаю, кто их взял, – сказала Хлоя. – Но это не важно, я хочу выкинуть это все из головы.

– Вот и правильно, – согласилась я. – А Бретт в курсе, что ты мне рассказала, что тебя шантажировали?

– Да, но не переживай. Я сказал ему, что взяла с тебя слово никому не говорить. Он не в обиде.

Я вновь испытала облегчение, и мы обе, улыбаясь, вернулись к остальным.

День медленно переходил в вечер, и мы с Бреттом зажгли огонь в яме для костра между верандой и пляжем. Оладушек ретировался в дом, чтобы вздремнуть на диване, а остальные собрались у огня, сидя на грубо обтесанных деревянных скамьях. Бентли уселся у ног Бретта, и мы достали упаковку с зефиром. Наколов зефирины на палочки, мы стали жарить их над открытым огнем.

Я старалась не подносить свой зефир слишком близко к огню, чтобы он как следует подрумянился, а не обгорел, но каким-то образом он все-таки загорелся.

– О нет!

Я быстро задула пламя и нахмурилась, глядя на почерневший зефир.

Бретт улыбнулся:

– Столько лет прошло, а ты все еще не научилась.

Я ткнула его в бок, но все же он был прав. Когда мы детьми жарили зефир, у меня он тоже все время подгорал. Ничего не изменилось.

– Давай мне, – сказала Джордан. – Люблю поджаренный.

– Угощайся.

Джордан сняла подгоревшее сладкое угощение с моей палочки.

– Держи, – сказал Бретт, передавая мне свою последнюю зефирину.

Его зефир отлично и равномерно поджарился.

– Как это у тебя получается? – спросила я, прежде чем отправить его в рот.

– Что тут скажешь? Кому-то это просто дано.

С этого момента зефир всегда поджаривал Бретт.

Солнце медленно тянулось к горизонту, и когда оно исчезло, в воздух выстрелил первый залп салюта, с громким хлопком разразившийся потоком искр. Бентли вскинул голову и взволнованно заскулил. Фейерверк устраивали ближе к городу, чем к нам, но все равно было громко.

Бретт встал со скамейки, держа в руках поводок.