Бабы строем не воюют

Что же такого было в Андрее, что семь разных женщин собрались тут ради него? Нет, она, конечно, помнила ту давнюю и некрасивую историю с глупыми девками и жалела несчастного парня, но как-то отстраненно – своих забот хватало. А сейчас вот задумалась, перебрала в памяти все, что знала или слышала о нем, и ахнула: да как же это возможно, чтобы такому человеку да не помочь?! Видимо, потому и согласилась, не раздумывая – сердцем-то сразу все почувствовала, а вот умом только что поняла.

Она вцепилась руками в край скамейки, напряглась и уставилась перед собой невидящими глазами. Губы временами что-то шептали (то ли молитвы, то ли просто повторяли имя – Андрея ли, погибших ли сыновей – кто знает?), по щекам потихоньку стекали слезы и капали на одежду – она ничего не замечала, захваченная одним-единственным желанием: «Не дай ему пропасть!» А к кому обращалась – к Господу, Богородице или даже к богам предков – не знала. Да и неважно, главное, что желание ее было искренним, и она отдавала ему все силы своего сердца.

Верка приступила к новому для нее делу так же, как и ко всем прочим – истово, со всем пылом души. Признаться, сначала она думала больше о себе, о том, простит ли ее Андрей, и если простит, то почувствует ли она это, и если почувствует, то как? Потом она вдруг вспомнила слова Арины о ловушке, в которую запросто можно попасть, если не следить за своими мыслями, и ужаснулась: неужто по легкомыслию своему успела навредить? Как следует выругала себя, встряхнулась, внимательно вгляделась во все еще серое лицо Андрея, и тут неожиданно для себя самой пожалела, наконец, не себя, а его, да так, что слезы из глаз покатились. Она поспешно вытерла их, пару раз вздохнула поглубже и, так же как и Ульяна, взмолилась неизвестно кому: «Забери у меня, сколько ему надо, отдай ему! Пусть он на ноги встанет, пусть живет и своим деткам радуется. А прощение… Выживет – вымолю!»

Знакомство Анны с Андреем началось не самым удачным образом: молоденькая жена Фрола в первый же день после приезда в Ратное чуть не до смерти испугалась дальнего родича своего мужа. На высокого широкоплечего отрока с каменным, будто неживым лицом она случайно налетела в полутемных сенях, ойкнула и перекрестилась, приняв его за языческого истукана, которыми ее частенько стращала матушка. Метнулась обратно на кухню и… получила первый нагоняй от свекрови. В общем, взаимной любви или хотя бы маломальской родственной приязни между ними взяться было неоткуда.

Со временем она смирилась с частым присутствием Андрея в лисовиновской усадьбе – свекор почему-то очень пристально следил за молодым родичем. Жизнь текла, случалось всякое, и Анна перестала обращать внимание на него – есть он и есть… Других забот хватает. Умерла во время мора свекровь, Анна потихоньку взяла в свои руки управление усадьбой, приспосабливаясь к новому положению большухи. И тут пришло страшное: в один день не стало мужа, свекра привезли домой умирающим калекой, Андрей дышал на ладан… А потом – как будто мало Господь наказал – с непонятной болезнью свалился старшенький сынок. Доселе малозаметный Лавр работал как проклятый, чтобы удержать семейство, не дать ему скатиться в нищету; Анна, как могла, выхаживала болящих и металась по хозяйству.

Каково ей тогда приходилось, она не любила вспоминать… Зато сейчас, сидя в горнице вместе с остальными бабами, она перебирала сами по себе возникающие перед глазами картины: вот Андрей, сам недавно еле поднявшийся после страшного ранения, которое навсегда лишило его голоса, по очереди наклоняется над Мишаней и Корнеем, усаживая их поудобнее на завалинке – он только что вынес их из избы, чтобы погрелись на солнышке. Вот Андрей, уже окрепший, помогает Лавру в кузне… вспахивает семейную делянку… косит… поддерживает Корнея, впервые вставшего на деревянную ногу.

На просьбу Лавра, который опасался отпускать в пастухи не до конца оправившихся отца и племянника без надежного присмотра, Андрей только согласно кивнул – и Анна вздохнула с облегчением. Незаметно для нее он из страшилища стал надежной опорой, стеной, к которой можно прислониться. Даже на пасеке, выполняя приказ рассвирепевшего свекра – запереть спятившую бабу в омшанике, он не причинил ей вреда: просто зажал под мышкой, чтобы не зашибить об косяк. Сравнивая его со своим покойным мужем, Анна представила, что бы на месте Андрея сделал Фрол, и передернулась: тот, ни на миг не задумываясь, просто дал бы кулаком по уху, сшиб с ног, а потом за косы оттащил строптивую жену, куда велено.