Ройс вспыхнул, как горючее, налитое в огонь. Его рука взлетела, и он наставил дрожащий палец мне в лицо.
- Я не потерплю такой наглости!
- Прекрасно. И я не буду терпеть наглость от вас. Или я делаю это по-своему, или ищите кого-нибудь другого.
Ройс наполовину приподнялся со своего стула, навалившись на стол.
- Как ты смеешь со мной так разговаривать?
Его лицо горело, а руки тряслись под его весом.
Я сидела на своем месте, наблюдая за ним издали, сквозь пелену гнева. Я была готова ответить так грубо, что замедлила это озвучить, когда Ройс начал кашлять. Была пауза, когда он пытался совладать с кашлем, судорожно вдохнул, и кашель усилился. Ройс вытащил носовой платок и прижал ко рту. Мы с Энн встревоженно смотрели на него.Его грудь вздымалась в судорожном спазме.
- Папа, ты в порядке?
Он потряс головой, лишенный возможности говорить, его язык высунулся, когда кашель сотрясал его с головы до ног. Он захрипел, схватившись за ворот рубашки. Я инстинктивно бросилась к нему, когда он шатнулся назад, на стул, пытаясь вздохнуть. Кашель разрывал его, вынося наружу кровь и мокроту. Его лицо покрылось потом.
Энн сказала — Боже мой. Она поднялась, закрыв рот руками. Ори застыла в дверях, в ужасе от происходящего.
Я стукнула Ройса по спине, схватила его руку и отвела в сторону, чтобы дать его легким возможность расправиться. Крикнула — Вызывайте скорую!
Энн тупо взглянула на меня, но потом собралась достаточно для того, чтобы подойти к телефону и набрать 911. Ее глаза были прикованы к лицу Ройса, когда я расстегнула его воротник и пыталась ослабить пояс. Сквозь лихорадку адреналина, я слышала, как она описывает ситуацию диспетчеру, сообщает адрес и рассказывает, как проехать.
Когда она положила трубку, Ройсу стало легче, но он был мокрый от пота, дыхание затруднено. В конце концов кашель утих, оставив его бледным и липким, глаза изможденно ввалились, волосы прилипли ко лбу. Я намочила полотенце в холодной воде и вытерла ему лицо. Он начал дрожать. Я успокаивающе бормотала, похлопывая его по руке.
Мы с Энн никак не смогли бы его поднять, но умудрились опустить его на пол, думая, что так ему будет удобней. Энн укрыла его одеялом и подсунула под голову подушку.
Ори стояла в слезах, беспомощно мяукая. Похоже, до нее впервые дошла серьезность его болезни, и она плакала, как трехлетний ребенок, отдавшись горю. Он уйдет первым. Теперь она это понимала.
Мы услышали сирену скорой помощи. Медики прибыли, обозревая ситуацию практическим глазом, их поведение было настолько нейтрально-деловым, что кризис уменьшился до серии небольших проблем, которые следовало решить. Признаки жизни. Кислород. Внутривенная терапия. Ройса с трудом подняли на каталку и вывезли к машине. Энн отправилась с ним.
В следующий момент я осталась одна с Ори. Я села. Комната выглядела как после обыска.
Я услышала голос из офиса. - Эй? Ори?
- Это Берт, - пробормотала Ори. - Он ночной менеджер.
Берт заглянул в гостиную. Ему было, наверное, шестьдесят пять, хрупкий, ростом не больше
метра пятидесяти, одетый в косюм, который он, должно быть, купил в отделе одежды для мальчиков.
- Я видел, как отъехала скорая. У вас все в порядке?
Ори рассказала ему, что случилось, рассказ, вероятно, восстановил частичный баланс в ее вселенной. Берт подобающим образом сочувствовал, и они обменялись несколькими историями о подобных случаях. Зазвонил телефон и Берт должен был вернуться к своей стойке.
Я отвела Ори в постель. Меня беспокоил ее инсулин, но она не хотела об этом говорить, так что я оставила ее в покое. Эпизод с Ройсом привел Ори в состояние цепляющейся зависимости. Она хотела физического контакта, непрерывного успокаивания. Я приготовила ей травяной чай. Я приглушила свет. Я стояла у кровати, пока она цеплялась за мою руку.
Она говорила о Ройсе и детях, а я придумывала вопросы, чтобы поддержать разговор. Все, что угодно, чтобы отвлечь ее от приступа Ройса.
В конце концов она задремала, но пока вернулась Энн, была уже полночь.
Ройса приняли в больницу и она ждала, пока его не устроили. Завтра с утра ему должны будут делать тесты. Доктор предположил, что рак распространился в легкие. Пока не будет результатов рентгена, он не может быть уверен, но ничего хорошего ждать не приходится.
Ори заворочалась. Мы разговаривали шепотом, но было ясно, что мы ее беспокоим. Мы вышли через кухню и уселись на ступеньки заднего крыльца. Там было темно, здание загораживало от нас желтый свет уличных фонарей. Энн подтянула колени вверх и устало положила голову на руки. - Боже. Как я переживу следующие несколько месяцев?
- Будет легче, если мы освободим Бэйли.
- Бэйли. Я это только и слышу, - она горько усмехнулась. - Так что еще нового?
- Вам было сколько, пять, когда он родился?
Она кивнула. - Мама с папой были так счастливы. Я была болезненным ребенком. Кажется, я не спала больше тридцати минут подряд.
- Колики?