Австралийские рассказы

На этом мы расстались. Мне он не понравился. Хозяин, влюбленный в свой сад, всегда опасен для садовника; но дело было не только в этом. Камерон ни разу не улыбнулся. Я уже предвидел, что в один прекрасный день мне придется выдержать не моргнув этот пристальный взгляд Юлия Цезаря.

Миссис Бригс подала мне утренний чай. Она просто вынесла его на террасу, позвала меня и сейчас же скрылась в доме.

Но за обедом я узнал всю историю. Поскольку никого из хозяев дома не было, я решил, что можно поесть в приятной обстановке, и, захватив чайник, снова отправился на террасу. После того как я поел, ко мне присоединилась экономка с явным намерением поболтать. Я думаю, утром она не стала заводить разговоров только потому, что ей хотелось иметь для этого побольше времени.

Я уже видел ее, когда пришел, — в восемь утра: миссис Бригс на минуту появилась в дверях кухни и выдала мне ключ от сарая с инструментами. Сейчас, когда я разглядел ее поближе, мое первоначальное впечатление подтвердилось: это была беспокойная стареющая маленькая женщина, до умопомрачения запуганная сложными отношениями в семье, где она прожила слишком долго. Я знаю этот тип людей: трудовые дни ее близились к концу, и уже не стоило искать новое место, а в хозяйстве она была еще достаточно полезна, чтобы не оказаться на иждивении родственников или в приюте для престарелых. Однако, как я позже обнаружил, имелись обстоятельства, благодаря которым миссис Бригс была в несколько особом положении.

Поверх черного платья она носила белый передник, волосы у нее были седые, лицо маленькое, остренькое, как у мыши, руки опухшие, искривленные ревматизмом.

Миссис Бригс вышла спросить, не хочу ли я еще чаю, но после моего отрицательного ответа не проявила ни малейшего желания вернуться в дом. Она улыбнулась так, как обычно улыбаются приятные люди, у которых нет особых причин радоваться.

— Я знаю, — сказала она, глядя на мой чайник, словно желая его снова наполнить, — сколько чаю в полдень может выпить мужчина, когда он хорошо поработал.

— Я уже напился, миссис Бригс. — Я видел, что ей хочется посплетничать, и добавил, чтобы помочь ей завязать разговор: — Славный у вас сад.

Взгляд ее скользнул по аллее до самых ворот.

— Еще бы. За ним всегда был хороший уход.

Я почувствовал, что с моей стороны особых ухищрений не требуется.

— Мистер Камерон сказал, что мой предшественник был голландец. Почему он ушел?

— Ну, знаете, как это бывает. Он…

Она начала теребить передник и бросила на меня беспокойный взгляд; ее, видимо, так и разбирало желание поговорить, но вместе с тем она сомневалась, можно ли мне довериться. Наконец она не выдержала.

— Между нами говоря, садовник, ему пришлось уйти. Произошла небольшая неприятность.

Она уселась против меня на старый плетеный стул, и я стал ждать, глядя на нее с выражением сочувствия и интереса.

— Оказалось, что между ним и хозяйской дочерью что-то есть.

— Как?

Миссис Бригс в ответ на мою улыбку протестующе подняла искривленную руку.

— Не подумайте чего-нибудь плохого! Я знаю мисс Маргарэт с пеленок, и лучшей девушки в целом свете не найти. Уверена, что ничего дурного в этом не было. Но, понимаете, мистер Камерон думал по-другому и положил всему конец.

Раньше я представлял себе моего предшественника человеком по крайней мере моих лет, то есть в том возрасте, когда романтические увлечения — уже дело прошлого.

— Он, значит, еще совсем молодой, миссис Бригс?

— Ганс? Да, ему лет двадцать, как и Маргарэт. И очень славный малый. Вы бы вряд ли догадались, что он иностранец, слушая, как он говорит; правда, он никогда не отличался разговорчивостью. Такой спокойный и вежливый. Должно быть, из хорошей семьи.

— Красивый?

— Настоящий красавец. Не удивительно, что Маргарэт…

Миссис Бригс заколебалась и вновь бросила на меня испытующий взгляд. Она сознавала, что говорит лишнее, но не могла удержаться. Наш разговор доставлял ей большое удовольствие.

— Ведь они были всего лишь ребятишками, которые строят друг другу глазки. Я следила за ними и сразу бы узнала, если бы дело пошло дальше. Если бы Маргарэт и захотела скрыть от меня что-нибудь, она не сумела бы.

— Но ведь что-то все-таки было…

— О, Ганс был влюблен в нее по уши, только никакой беды в этом не было. Маргарэт…

— Просто втайне смеялась над ним?

— Нет — по-моему, ей было приятно. Он держался так мило, застенчиво, никаких вольностей. Всегда ухитрялся оказаться у ворот с цветком для нее, когда Маргарэт уходила утром, — она работает химиком в большом правительственном учреждении. А она сохраняла этот цветок свежим почти всю неделю. О, я видела многое — мелочи, но они дополняли друг друга. По средам она всегда вставала раньше обычного и все поглядывала из окна — в саду ли Ганс.

— Но разве миссис Камерон ничего не замечала?

— Конечно замечала. Но она, как и я, ничего худого в этом не видела. И ей нравился Ганс. Теперь ей приходится расплачиваться за это, как, впрочем, за все, что случается в этом доме.

Миссис Бригс закрыла глаза и всплеснула руками.