Аврора на теплоходе

За окном стояла кромешная тьма. Сам воздух стал чёрным. Наверное, хорошо, что шторки задвинуты. На какой-то миг она совсем притихла, а потом быстро перебралась в постель, ведь всё равно под одеялом уютнее. Ладно, сейчас она начнёт рисовать. Сначала она нарисовала одну только темень, ведь, когда они были на островке, было очень темно. Потом она накалякала ещё одну темень, взяла другой белый лист из альбома и ещё раз нарисовала их островок. Но только так, чтобы было видно, как она и Сократ сидят между папой и мамой, а папа светит вокруг своим фонариком, а на остров катятся волны. Ещё она нарисовала рыбацкий катер, который их спас. Когда она закончила этот рисунок, Аврора задумалась, может, ей лучше бы сейчас сидеть на островке, чем здесь — совершенно одной. Ведь на островке она сидела между мамой и папой, и Сократ тогда тоже не спал.

Ой, что это? Слышит она это или не слышит?

Да, она услышала: кто-то разговаривает. Может, это говорят папа и мама и сейчас они зайдут к ней? Тогда она заберётся под одеяло и притворится, будто спит, а когда они войдут, скажет: это я притворяюсь, что сплю. И тогда они испугаются и скажут:

— Как, ты ещё не спишь, Аврора?

Она притворилась, будто спит, но голоса всё говорили, хотя никто не входил. Теперь она чётко слышала разговор:

— Жалко, что у них теперь появились шторы и не видно, как он шьёт.

— Он что, портной?

— Не знаю. Он пишет в газету.

Тут в дверь постучали. Аврора села в постели и затаилась. Она ни за что на свете не сойдёт вниз и не откроет.

— Это точно? Они живут здесь? — сказал один голос. — У них ещё двое детей?

— Ну конечно, они живут здесь. Наверное, сейчас в доме никого нет. Попробуйте зайти позже.

Сейчас должны прийти мама с папой. Они придут непременно. Аврора нырнула под одеяло. Но под ним она ничего не слышала. И, если случится что-то ужасное, если кто-то войдёт, она ведь ничего не услышит? Она высунула голову из-под одеяла и прислушалась. Нет, всё тихо, хотя очень скоро кто-то стал насвистывать, и это был папа, потому что на всём белом свете никто не насвистывал так, как он!

Она выскочила из постели и побежала по лестнице вниз, так что, когда папа открыл дверь, Аврора оказалась перед ним.

— Ты что же, малышка, ещё не спишь? — удивился папа.

— Я только притворяюсь, что сплю, — сказала Аврора. — Тут кто-то был, папа. Папа, не уходи! Миленький, не уходи!

— Да что с тобой? Ты чего-то испугалась?

— Кто-то сказал, что ты — не портной, — рассказывала Аврора, — и что ты пишешь в газету, и что он придёт позже.

— Так это тот, кто желал с нами познакомиться, — сказал папа. — Как жаль, что именно сегодня нас не оказалось дома.

— Не уходи, — просила Аврора.

— Но я же должен идти, — убеждал Аврору папа, — они устроили вечеринку для нас. Хорошо, мы это уладим. Сейчас ты оденешься, мы завернём Сократика в одеяло и спросим у судьи, не можете ли вы поспать у него, пока мы в гостях?

— Хорошо, — согласилась Аврора, и, хотя в доме судьи ей придётся на втором этаже пройти через огромный коридор, который тускло освещала только одна лампа, всё равно это было лучше, чем оставаться дома одной. На этот раз она не заворачивалась в одеяло и не ложилась спать на ковёр перед дверью в гостиную. В эту ночь папа не забирал их обратно домой, потому что судья приказал оставить детей на втором этаже до завтрашнего утра.

Когда Аврора проснулась, она вспомнила всё это, а вот Сократ совсем ничего не помнил.

— Где лошадка? — спросил он, потому что на этот раз не обнаружил её, привязанную к кровати.

Сократ знал только, что он ложился спать в свою белую кроватку в комнате со шторкой в синюю клеточку. А проснулся он без лошадки. Впрочем, он не стал над этим задумываться.

Он хотел только вернуться обратно домой, ведь лошадка ждала его. Он был в этом совершенно уверен. Сократ выскочил из комнаты в одной ночной рубашке и тут же побежал к выходу, но на пути его перехватила жена судьи.

— Ты что же, Сократик, собираешься так и бежать домой, неодетый?

— Я хочу лошадку! — сказал Сократ и строго посмотрел на неё.

— Ага, ты по ней заскучал. Подожди немного!

Жена судьи надела на него своё собственное пальто, обула в серые домашние тапочки судьи, и Сократ понёсся через сад к дому.

Если бы кто-нибудь увидел его тогда, он бы подумал: какая всё-таки странная семья поселилась в Фабельвике. Её глава подшивал шторки, мама работала помощником судьи, Аврора замирала, стоило кому-нибудь повысить на неё голос, а Сократ мчался через сад в домашних тапочках судьи и в чересчур длинном для него пальто.

Его догнала Аврора:

— Не торопись, Сократик. Вдруг мама с папой ещё не проснулись?

Они, конечно, уже проснулись, оба были одеты, сидели на кухне и собирались завтракать. Но, кроме того, они ещё говорили друг с другом шёпотом! И шикнули на Сократа, когда тот стал звать свою лошадку.

— Иди, пожалуйста, к своей лошади, — сказал ему папа, — но будь так добр, не шуми!

— А почему это нам не шуметь? — удивлённо спросила Аврора. — Мы уже проснулись.

— Потому что у нас сейчас гость, — объяснил папа. — Он спит в гостиной.

— И кто он такой? — спросила Аврора.