Аврора Флойд

Это была любимая фантазия Джона, он был твердо уверен, что приобрел привязанность Авроры при совместничестве капитана Бёльстрода, и оставался в приятном неведении о том, что капитан отказался от всяких притязаний на руку мисс Флойд еще месяцев за десять до того, как предложение его, Джона, было принято.

Это чистосердечное, пылкое существо имело привычку обманывать себя таким образом. Он видел все во вселенной именно так, как желал видеть: всех мужчин и женщин добрыми и честными, жизнь — одним продолжительным приятным путешествием на хорошо снабженном корабле, только с пассажирами первого класса. Он был именно из таких людей, которые всего вероятнее перережут себе горло или примут яд в тот день, когда в первый раз встретят черное лицо заботы.

— Что же нам делать с этим бедняжкой, Лолли?

— Женить его! — воскликнула мистрисс Меллиш.

— На обоих нас? — простодушно спросил Джон.

— Ах, дружок! Какой же ты непонятливый! Нет, женить его на Люси Флойд, моей кузине, и удержать Бёльстродское поместье в нашей фамилии.

— Женить его на Люси!

— Да, почему же нет? Она училась истории, географии, астрономии, ботанике, геологии, конхиологии и энтомологии, она нарисовала Бог знает сколько птиц и цветов, стало быть ей лучше всего выйти за Тольбота Бёльстрода.

Джон имел свои причины согласиться с Авророю в этом: он вспомнил тайну бедной Люси, тайну, узнанную им год тому назад в Фельдене, тайну, открытую ему какой-то таинственной симпатической силою, принадлежащей безнадежной любви, поэтому мистер Меллиш обещал содействовать плану Авроры и оба свата принялись придумывать западню, в которую надо было поймать Тольбота, ни на минуту не воображая, что пока они ломали себе голову, придумывая, как усовершенствовать свой план, жертва спокойно шла по лугу, освещенному солнцем, к той самой судьбе, которую они назначали для нее.

Да, Тольбот Бёльстрод томными шагами шел навстречу своей судьбе в лесу, смежном с парком. Лесные анемоны трепетали от весеннего ветерка; бледные буквицы выглядывали из укрывающих их листьев, а в тенистых уголках, под низко раскинувшимися ветвями вязов и буков, дубов и ясеней, фиалки скрывали свою пурпурную красоту от пошлых глаз. Прелестное было местечко, настоящее лесное святилище, в темных аркадах которого человек мог сбросить свою ношу и сделаться ребенком!

Капитан Бёльстрод, проходя через луг, был не в весьма приятном расположении духа; но какое-то смягчающее влияние овладело им на пороге этого лесистого убежища, заставившее его чувствовать себя как-то лучше. Он начал расспрашивать себя, как он будет играть роль в этой драме жизни.

«Великий Боже! — думал он, — какой постыдный трус, какой негодяй сделался я вследствие одной горести в моей жизни. Равнодушный сын, беспечный брат, бесполезное существо, кое-как влачу я жизнь над политической экономией. Неужели печальное сомнение в каждом живом существе пойдет со мною в могилу? Менее, чем два года тому назад, у меня ныло сердце при мысли, что я прожил тридцать два года и никогда не был любим. После того… после того… после того я выдержал краткую горячку жизни и очутился — где? именно там, где я был прежде, все одиноким, в печальном путешествии, только несколько ближе к концу».

Он медленно шел вперед по лесной тропинке.

«Я требовал слишком много, — рассуждал Тольбот сам с собою, — я требовал слишком много; я поддался очарованию сирены и рассердился, что у ней не было белых крыльев ангела. Я был пленен очарованием прелестной женщины, когда мне следовало искать жену с благородной душой».

Он все глубже входил в лес. Длинная аркада буков и вязов привела его к одному месту, где он увидел в одном лесистом уголке того же самого золотистого ангела, которого видел в гостиной Фельдена — Люси Флойд с бледным ореолом на голове. Ее широкая соломенная шляпа лежала на коленях, наполненная анемонами и фиалками, а в руке она держала третий том какого-то романа.

Как много в жизни зависит от случая! Если бы не эта внезапная встреча. Тольбот Бёльстрод лег бы в могилу, не зная о любви Люси к нему. Облокотившись о широкий ствол бука, Тольбот Бёльстрод глядел на прелестное личико, вспыхнувшее от его взора, и первый проблеск тайны Люси засиял в его душе. В эту минуту он не думал воспользоваться этим открытием, не думал о том, что скажет после. Его душа была наполнена тою бурей волнения, которая вырвалась у него перед Авророй в диком крике. Ревность, бешенство, сожаление, отчаяние, зависть, любовь и ненависть — все противоречащие чувства, боровшиеся в его душе при виде счастья Авроры, все еще трепетали в его груди, и первые слова, сказанные им, обнаружили мысли, преобладавшие в нем.

— Ваша кузина очень счастлива в своей новой жизни, мисс Флойд, — сказал он.

Люси поглядела на него с удивлением. В первый раз заговорил он с нею об Авроре.

— Да, — отвечала она спокойно, — я думаю, что она счастлива.