Авраам Линкольн

А вот демократам ради возможности выдвинуть именно знаменитого Макклеллана пришлось уступить самому генералу. Собравшись на съезд в Чикаго, демократы планировали включить в программу пункт о «скорейшем мире любой ценой», написанный вернувшимся в страну Валландигэмом. Но Макклеллан заявил, что с таким пунктом программы не сможет смотреть в глаза своим бывшим солдатам и офицерам. Сошлись на формулировке «Мир как можно скорее» на условиях восстановления Союза, «каким он был», с теми же штатами и с тем же рабовладением, как до войны.

Заведённая машина предвыборной пропаганды начала рассыпать по стране стандартный набор обвинений против действующего президента: диктатор, сторонник смешения рас (на карикатурах толстогубый негр смачно целовал юную белокожую девицу), бессердечный политикан, распевающий весёлые песенки и рассказывающий анекдоты среди павших на поле брани. «Выбери ЛИНКОЛЬНА и республиканцев, — кричали со стен агитационные плакаты, — и ты получишь равенство с неграми, рост долгов, тяжёлые времена, ещё один ПРИЗЫВ В АРМИЮ! всеобщую анархию и полную РАЗРУХУ. Выбери Макклеллана — и негр не будет тебе ровней, ты восстановишь процветание, вернёшь СОЮЗ! и почётный, постоянный и счастливый МИР!»^{717}

Оставалось размышлять о неисповедимости путей Господних:

«Цели Всевышнего совершенны и будут достигнуты, хотя мы, грешные смертные, можем не понять их заранее. Как давно мы надеялись, что эта ужасная война благополучно закончится; но Богу виднее, и он распорядился по-другому. Нам остаётся только смириться перед его мудростью и, соответственно, своей недальновидностью. Будем же пока старательно делать то, что, как мы понимаем, Он требует от нас, будем верить, что труд наш поспособствует тому великому финалу, который Он предопределил»^{718}.

…И вдруг — кончилось лето тревог. Кончилось, как и положено, в ночь на 1 сентября, когда гулкие взрывы воинских складов и железнодорожного депо Атланты возвестили, что армия южан оставляет сердце хлопкового Юга. 2 сентября войска Шермана вошли в Атланту и словно стёрли один из важнейших символов сопротивления Конфедерации. В Вашингтон ушёл короткий и весомый рапорт: «Итак, Атланта безусловно наша».

Север преобразился в один день. Духовые оркестры разучивали марш «Атланта безусловно наша», из окон вывешивали звёздно-полосатые флаги, на Шермана обрушился, по его собственному признанию, «ливень поздравительных телеграмм». В Вашингтоне, Нью-Йорке, Бостоне, Филадельфии, Питсбурге, Балтиморе, Сент-Луисе и Новом Орлеане загремели стоорудийные салюты, а под Питерсбергом практичный генерал Грант приказал «салютовать» боевыми снарядами по позициям конфедератов. Секретарь Николаи написал своей племяннице: «Уже шесть месяцев политическая ситуация не была столь обнадёживающей, как сейчас. Происходит буквально революция в умах. Три недели назад наши друзья повсюду были в унынии, доходящем до отчаяния, до готовности отказаться от дальнейшей борьбы. А теперь все полны радости и надежд, усердно взялись за работу и уверены в конечном успехе»^{719}.

Со временем успехи умножились: в долине Шенандоа генерал Шеридан выиграл целую серию сражений у недавно стоявшего под Вашингтоном Джубала Эрли. Попытка Эрли «поквитаться» и неожиданной атакой опрокинуть войска Шеридана 19 октября завершилась тяжёлым поражением. Линкольн добродушно шутил: «Хорошо, что Шеридан такой маленький. Что бы он сотворил с мятежниками, если бы был повыше ростом!»

Президент, следуя традиции, не произносил официальные предвыборные речи, но его голос был слышен в газетных публикациях и в выступлениях его союзников, которых становилось всё больше. Как можно теперь, после таких звучных побед, подписывать перемирие и перечёркивать всё, ради чего погибло столько сторонников Союза? Как можно отказаться от политики, проводимой по отношению к рабам и вообще чернокожему населению, отказаться от десятков тысяч чернокожих солдат в синих мундирах, от десятков тысяч помощников на Юге, не надевших мундиры? Всё это будет означать предательство и гибель Союза, гибель той идеи, которую Линкольн ещё раз сформулировал в обращении к отслужившим положенный срок солдатам одного из полков: